А тут ещё эти котята… Ах, да, я ж совсем упустила сие.
Когда мы ждали чистых полов у крыльца, то познакомились с хозяйской кошкой, чей необычный окрас бросался в глаза даже в полутьме. Черно-бело-рыже-коричневый он весьма походил на оперение птицы. Эдакий мини-тигрёнок в обличье совы. И сейчас у неё имелись котята, большие уже, потому как она их долго и тщательно прятала, так и не дав потопить, а потом привела их сюда, на чердак, где они и продолжили жить.
Сразу не сообразив, что здесь к чему и не смея растормошить Колю (так сладко он спал), я какое-то время настороженно вглядывалась в потолок, начиная серьезно подозревать, что у них там, на крыше, сарай и совсем не с курями, а с какой-нить увесистой живностью. Очень было похоже на то, что её обитатели целый день преспокойненько спали и лишь к ночи опомнились, что им надо срочно играть. И не знаю уж, как и каким числом они там играли, но весь дом, не страдавший нисколько шумоизоляцией, в прямом смысле ходил ходуном.
Через мутное стёклышко в единственном в доме окне было видно, что всходит полнеющая луна. В голове пробегали какие-то мысли, к которым я, однако, была равнодушна, досадуя, что никак не сподоблюсь заснуть.
– Эй, не спится? – раздалось приглушённое за окном.
Ещё больше насторожившись, я села в постели, пялясь во всю в темный двор.
– Я здесь, – помахало мне что-то прозрачное такой же прозрачной рукой.
– Кто… ты? – холодея, едва я сумела спросить, на что мне засмеялись игриво в ответ:
– Ну, здрасьте, уж и не признаёт. Ведь это же я, знакомая твоя новая, Эга.
– Но ты не похожа…, – пытаюсь я неуверенно возразить.
– На что, на себя? – прозрачная сущность красуется с разных сторон. Лицо вроде женское, одежда как платье, но всё это словно набросано в воздухе карандашом.
– Мы, дУхи, такие, спонтанные и непостоянные. Как сама жизнь. Ну, что ты? Давай, выходи.
– Но я не могу так… Мне надо одеться, – начинаю я мямлить. – А если хозяев разбудим? Что я им скажу?
– Не разбудим. В горах крепкий сон. Не волнуйся. Лезь через окно.
– С ума сошла? Тут же стекло.
– Ну, так полнолуние, – делает она взмах в сторону яркого диска, что наполовину выбрался из-за горы.
– А оно здесь причем? Где тут связь?
– Как? Ты разве не знаешь? У полной луны есть такая способность – менять свойства того, что её отражает.
– Не знаю. В школе этому не учили. Ну, и как она может менять?
– Отражающая поверхность становится менее плотной, разреженной, – по-учительски снисходительно сообщает мне Эга. – Так что, можешь нырять.
– Потому ты такая прозрачная? – пытаюсь я переварить. – Ну…, попробуем, – решаюсь я, наконец, и тотчас покидаю кровать.
Даже не представляю, как у меня это вышло. Выскользнув или же просочившись через стекло (Оба глагола подходят, но в то же время и недостаточно хороши для описания сего действа, т.к. не в состоянии передать его суть, а в нашем людском лексиконе нет специальных