Дом моего одиночества. Ольга Талантова

молчал.

      Карл продолжал сдавленно кричать. Поезд убегал все дальше и дальше. Я позабыл его номер, цвет и человека, уносящегося с ним.

      Я продолжал молчать до первого слова Карла.

      – Возможно, когда он прыгал и улыбался, я рисовал и злился.

      Я знал, мне ничего не нужно говорить в ответ. Особенно то, что никогда бы не подумал, что Карл – художник.

      Я был уверен, сейчас я узнаю тайну еще одной важной книги.

      

      3/ быть бы тебе чайкой

      У меня был теплый друг Франц. Мы родились в один день. У нас были одинаково васильковые глаза, пшенично-лохматые головы, рассыпанные по всему лицу веснушки.

      Мы лепили из непослушной глины усатых котов, превращали обычные листы бумаги в огромные воздушные корабли. Мы рвали шляпы спелых подсолнечников и сами становились ими, крадя у солнца лучи.

      Каждое наше утро начиналось с рассказов о снах.

      Францу часто снилось море. Ему казалось даже, что ночами оно разливается по комнате и поднимает вещи, словно лотосы. Тогда за спиной у Франца пробивались острые крылья, вырастали сильные лапы и острый клюв. Мой друг чайкой разлетался над морем, крутил всю планету за одну ночь сна. Утром Франц распахивал глаза миру и тосковал по морю. Его подушка была по-морскому соленой и горячей.

      Ко мне же каждую ночь приходили одни и те же люди. Их было очень много, но все – с одинаковыми лицами. Одинаковые серые костюмы, одинаковые густые брови, одинаковые черные глаза, в которые, если попадаешь, падаешь бесконечно. Хотя губами они не шевелили, но я слышал их голоса. Они тоже были одинаковыми. Люди всегда говорили одновременно, потому, если закрыть глаза, могло показаться, что самый большой в мире улей с осами летит прямиком тебе в уши. Я не понимал, что они говорят, потому накрывал голову подушкой и просился в сон Франца.

      Почему не море. Почему не море. Почему не море.

      В нашем городе никогда не было моря.

      Через несколько лет наше беззаботное детство выгорело на солнце. Я стал неплохо управляться краской и кистью, чтобы рисовать сны. Выливал на пустые листы море для Франца, Франца-чайку, себя с ульем на голове, одинаковых людей в одинаковых серых костюмах. Играл тонами и превращал нас, еще совсем мальчишек, в подсолнечники на тоненьких молодых ножках, повернутых лицами к солнцу.