в лесной дороге, побрел в село. На горизонте чернели тучи, мелькали сполохи молний и погремливало. Надвигалась гроза.
Арест.
Геля хорошо помнила те страшные дни. Внешне все случилось обыденно просто: власть готовилась к этому событию, знали о предстоящих репрессиях и обреченные. Поэтому двух детей родители успели отослать к родственникам, но старики, Геля с младшей сестрой были еще при них. Мать, увидев в окно приехавших военных из города, достала, уложенный заранее узелок с одеждой и продуктами и беспомощно опустив руки, села на скамью ждать.
Двое солдат в длинных шинелях и, остроконечных «буденовках» стали у дверей церкви с винтовками в положении « ноге». Третий – старший в кожаной куртке и фуражке вошел в церковь и, сняв фуражку, стал ждать. Прихожане крестились и недобро поглядывали на него. Отец Леонид тихо сказал дьякону: «Видимо за мной. Службу закончу». Потом было тихое прощание с церковнослужителями и семьей. Обреченность парализовала и сковывала чувства. Они остались одни. Была какая-то надежда, что все образуется и отец вернется, ведь он сделал столько много добра селянам, которые даже избирали его председателем сельсовета.
По настоящему стало страшно тогда, когда местные власти стали выселять их из дома. На глазах у селян, молча стоявших у своих домов, мать с детьми, перетащив свои небогатые пожитки, разрешенные чиновниками, к церковной сторожке, оказались без средств к существованию в холодном помещении – там, где ранее оставляли гробы в ожидании обряда отпевания.
Страх душил и волю крестьян, не смевших осуждать «народную рабоче-крестьянскую власть» и селяне молча разошлись по своим домам.
72. Сердце матери
За все добро расплатимся добром
За всю любовь расплатимся любовью.
(Н. Рубцов)
В небольшой группе встречающих речной теплоходик из Котласа Александр сразу увидел свою мать, приветливо машущую ему рукой. Мать Александр не видел 17 лет с тех пор, как его 9 летнего мальчишку отослали к дяде в Вологду. Теперь она показалась ему такой маленькой и худенькой в черном ситцевом платье в белый горошек и каких-то больших ботинках, что у него от радости встречи и умиления слезились глаза и подкатил комок к горлу.
Вместе с матерью на пристани стояли его старшая сестра Геля с сыном и беременная сестра Лена рядом со статным красавцем в офицерском кителе, видимо ее мужем. Они приехали на день раньше отозвавшись на зов матери собраться вместе после войны. Не хватало только сестры Люды, которая теперь жила в Украине, недалеко от места, где погиб ее муж Иван.
После радостных объятий и поцелуев все отправились в дом тети Лизы. Та давно жила в Сольвычегодске и работала учителем в местной школе для глухонемых. Дом ее считался казенным и принадлежал местной власти, в революцию конфисковавшей его у какого-то купца. Это была большая, но невысокая, почерневшая от времени изба, спрятавшаяся вместе с хозяйственными постройками за ветхим забором в густых зарослях калины. На травке у дома паслась привязанная