и Дон Кихотом) в Европе XVII–XIX веков об Уленшпигеле были написаны самые разные пьесы. А также ставились спектакли и балеты. И чтобы в XIX веке композитор Рихард Штраус написал симфоническую поэму «про Уленшпигеля». И чтобы в XX веке режиссеры продолжали ставить спектакли и кинофильмы об Уленшпигеле. Конечно, как мы объяснили выше, начиная с романа де Костера второй половины XIX века, восхищение Уленшпигелем можно частично объяснить выдуманной задним числом революционной деятельностью героя. Но ведь ранее XIX века ни о каком «революционере Уленшпигеле» никто ничего не знал. В XVII–XVIII веках восхищались ЧЕМ-ТО ДРУГИМ. Вот в этом мы и хотим разобраться.
1.8. Новая Хронология объясняет причины популярности истории Уленшпигеля
Скорее всего, истинная причина такой популярности была совсем в другом. В основе истории Уленшпигеля (как и Дон Кихота, Фауста, Пантагрюэля) лежало нечто иное, по-настоящему серьезное, а вовсе не детские и часто развязные анекдоты. Какие-то действительно крупные события, важные для тогдашнего средневекового мира, имевшие заметные социальные последствия, породившие сильные общественные течения, важность которых частично сохраняется до сего дня.
Обратимся к само́й Народной Книге. Берем в руки стостраничное издание и начинаем внимательно, не спеша, читать. И довольно быстро обнаруживается, что если понимать всё рассказанное буквально в современной интерпретации, то бесконечные унылые странствия Уленшпигеля наскучивают уже через несколько страниц. А ведь таких страниц около сотни.
Вот, например, «четвертая история рассказывает, как Уленшпигель уговорил две сотни парней разуть башмаки и сделал так, что из-за этого стар и млад друг дружке вцепились в волосы», с. 163. Или же как «Уленшпигель во Франкфурте-на-Майне обманул на тысячу гульденов евреев и продал им свое дерьмо под видом вещих ягод», с. 194. Или как «Уленшпигель с помощью лживой исповеди уговорил священника из деревни Риссенбрюгге отдать ему лошадь», с. 198.
И так далее и тому подобное. И всё в одном и том же затянутом шутовском ключе. Как и в случае со средневековыми описаниями Фауста и Дон Кихота, скажем прямо – полностью, строка за строкой, прочесть все сто страниц повести якобы XVI века об Уленшпигеле (при современном взгляде на нее) могли когда-то и могут сегодня только единицы. Но поскольку, как нам говорят, многие люди Западной Европы XVII–XVIII веков ИСКРЕННЕ ВОСХИЩАЛИСЬ этим произведением, хочется понять – что же так привлекало их? Может быть, привитый нам с детства взгляд на эту повесть неверен? И как только вопрос задан, ответ на него – в рамках Новой Хронологии – всплывает довольно быстро, и оказывается неожиданным и интересным. Но, повторим еще раз, для этого нужно опираться на результаты наших исследований, проясняющих общую картину древней истории. Без Новой Хронологии разобраться бы не удалось.
По-видимому, реформаторы XVII–XVIII веков восхищались тем, что потом, через некоторое время, было прочно забыто (а точнее, заставили забыть)