из них давно уже покоились под крестами на разных дерьмовых островах, о которых раньше никто никогда не слышал и о которых скоро начисто забудут.
– Эрл, – донесся из-за двери голос Джун. – Эрл, машина уже пришла. Поторопись, нам пора идти.
Эрл осторожно спустил курок пистолета, засунул его обратно за пояс, застегнулся, оправил китель, чтобы не было ни единой складочки, и открыл дверь.
Глава 02
Они вышли к автомобилю из западного портика Белого дома.
– Это ваша последняя официальная церемония в качестве морского пехотинца Соединенных Штатов, – сказал молодой капитан, похожий на хорошо воспитанного ребенка. – Вам есть чем гордиться. Ваши достижения огромны. Я отдаю вам честь, первый сержант. Не салютуйте мне в ответ.
– Сынок, не тревожься об этом, – ответил Эрл. – Если я хоть немного знаю жизнь, у тебя еще будет свой шанс.
Они подошли к машине, оливково-серому «форду», за рулем которого сидел рядовой первого класса в парадной форме морской пехоты.
Капитан открыл дверь перед Эрлом и Джун.
Внезапно Эрл ощутил, как на него нахлынуло новое мощное чувство. Когда он сел в автомобиль и дверь за ним захлопнулась, ему показалось, будто что-то ушло от него навсегда, а именно прошедшая часть его жизни. Начиналась новая жизнь, и куда она его заведет, он понятия не имел. Он не относился к числу людей, не знающих, что такое страх, – он испытывал почти непрерывный страх на протяжении трех лет, которые провел на Тихом океане, – но страх, который он чувствовал сейчас, был совсем другим. Это не был тот страх, который угрожал внезапно сломить тебя, вызвать у тебя панику и погубить и тебя самого, и твоих людей – такой страх порой подступал к сердцу во время интенсивного обстрела. Этот страх был куда глубже, он гнездился в костях или даже в душе. Это была боязнь тщетности всей жизни. Она подступала к нему исподволь и уже очень давно.
Он покачал головой. Атмосфера здесь была гнетущей, почти такой же, как на островах. Слева возвышался Белый дом, похожий на огромный свадебный торт; с трех других сторон раскинулись лужайки с редкими деревьями, листья на которых пожухли от жары. За воротами по Пенсильвания-авеню плыли черные флотилии автомобилей.
Эрл обеими руками обнял Джун. Он с силой прижал ее к себе и крепко поцеловал.
– Я люблю тебя, – сказал он. – Я действительно тебя люблю. Ты – самое лучшее из всей той чертовщины, которая когда-либо случалась со мной.
Жена удивленно взглянула на него; помада у нее на губах размазалась.
– Я не могу ехать назад, – сказан он. – Просто не могу. Не сейчас. Я чувствую себя не слишком-то хорошо. Скажи этому парню. Увидимся в отеле вечером, перед отъездом на вокзал.
– Эрл, ты опять будешь пить.
– Да не волнуйся ты ни о чем! – воскликнул он с деланной жизнерадостностью. – Я обо всем позабочусь.
Если на ее лице и отразилась боль, он не стал задерживаться, чтобы заметить это. Он повернулся, опустил голову, снял медаль, скомкал ленточку и положил медаль в карман.