target="_blank" rel="nofollow" href="#n_55" type="note">[55]. Год сидел тот под караулом без всяких допросов, просто в силу доноса. Затем, после пыток и «суда», он был повешен, причём царь долго огорчался поспешности и лёгкости казни, так что распадавшийся труп князя перевешивали в Петербурге с места на место более года, а когда он был, наконец, похоронен, неизвестно [Корсакова, 1913].
Памятная доска Матвею Гагарину
Тобольск, 2012 год
Его обвиняли в огромном казнокрадстве[56], но этим занимались тогда едва ли не все сановники, так что казнь этим обвинением, вопреки учебникам, не объясняется. Важнее, что из его денег было начато финансирование Низового (Астраханского) похода (СИРИО, т. 11, с. 474), который позже вылился в знаменитый Персидский поход.
И Гагарину ещё повезло. Так, обер-фискал Алексей Нестеров, на чьих обвинениях строилось дело Гагарина, через 3 года тоже был, после чудовищных (даже по тем временам) пыток, колесован. (Как любил Пётр, колесо останавливали для «допроса» казнимого, уже неспособного говорить.) Был обезглавлен и фискал Савва Попцов, который под пыткой донёс на Нестерова; затем Скорняков-Писарев, ведший уголовные дела фискалов, был приговорён к смерти, замененной у эшафота на службу рядовым, с конфискацией имений. Та же участь (помилование у эшафота и конфискация имений) ждала и Петра Шафирова, вице-канцлера, посмевшего обвинить Писарева в лихоимстве. Все они, кроме Попцова, были ближайшими сподвижниками Петра, причём Шафиров в 1711 году спас царя от турецкого плена, а Нестеров был одним из главных советников царя. (Именно он убедил царя перейти от явно негодных подворных переписей к подушным, чем заложил основу российской демографии.)
Этот страшный ряд изумляет, но он по-своему логичен. Стареющий диктатор часто устраняет слишком ярких деятелей, боясь заговора, а Пётр из-за болезни считал себя стариком, о чём не раз писал. Но была ещё и особая нужда: в конце жизни он не мог, несмотря на самые жестокие меры, обеспечить казну сбором налогов и стал пополнять её разорением богатых. Целью пыток при этом было выяснить, сколько и где спрятано ценностей. Обычно это легко удавалось, но вот Нестерову назвать было нечего, отчего, полагаю, и пытали его чудовищно. Так Пётр добывал миллионы рублей и терял соратников. Был ли среди казнённых его возможный преемник, никто сказать не может, зато всем известно, что перед смертью царь преемника себе назвать не смог.
Неужели вопрос не волновал его? Волновал, и даже очень. Едва в 1721 году старшей дочке Петра, любимой Аннушке, исполнилось 13 лет, Пётр объявил её совершеннолетней и стал подыскивать ей мужа. Жених быстро сыскался (герцог голштинский Карл Фридрих) и приехал в Россию, но дело не двигалось целых три года. Мешала Екатерина, царица, желавшая стать наследницей сама [Анисимов, 1998, с. 39], и весной 1724 года ей это удалось: Пётр составил завещание, делавшее её наследницей, обойдя тем самым своего внука Петра Алексеевича, сына замученного царевича. Брак дочери потерял актуальность, но через полгода это шаткое благополучие рухнуло.