Уложили их в горенке, а сами на чердаке, на сене пристроились. Хорошо, комната свободна, Варьки не было – только с утра явиться обещалась.
А утром переполох – нет медведя! Верёвки только кусок остался, измочаленный. Я-то молчу, делаю вид, что не в курсах, куда это Степаныч ночью отлучался. А что эти-то двое забегали, заругались! Ажно с лица счернели – и друг на друга, и на нас волком глядят, чуть не шипят от злости – ещё бы, вчерась по телефону всё в готовности расписали, а тут такой облом! Не сладко, поди, придётся!
– Иван Трофимыч, выручай! – чуть не в ноги падает маленький (его Виталием зовут, как выяснилось). – Найди мне этого зверя, не пожалеешь! Далеко ж он не мог уйти, а?!
– Кто ж его знает? – говорю. – Может, он и рядом совсем, а может, уже в соседний район подался. Медведь – он ходок добрый…Так просто его в лесу не найти. И пробовать нечего.
– Что же делать?!
– А нечего делать. Позвони своему хозяину, объясни, мол, так и так, медведь – он и есть медведь…
– Исключено, – мотает тот головой. – Да нас теперь…Ведь они все сюда уже едут!
– Ничего, пусть едут. Шашлыки уже на подходе, банька тоже топится… Постреляют вон по банкам, да и дело с концом… Тут главное – водки не жалеть.
– Ты не понимаешь…
Смотрю – совсем ребята духом упали. Ждут своего босса, как казни неминучей. Даже жалко их стало.
– Ладно, – говорю, – есть у меня одна задумка.
Чисто живой водой их окатили:
– Что нужно? Говори – всё сделаем!
– А нужно им глаза отвести, – толкую. – Вон твой Витёк по размеру – чистый медведь! Пусть шкуру напялит и ревёт по-медвежьи, я покажу, каким манером… Особо из кустов показываться не след, пару раз мелькануть – и довольно будет. Вот пусть твой хозяин издалека и стреляет… Да не бойся, мы у него жаканы-то подменим. Он, поди, и ружья-то в руках прежде не держал? Так и не поймёт. Варвара как раз курей резать собралась, крови собрать можно да маленько там побрызгать – вот и будет твоему боссу честь: и стрелял, мол, и попал, и ранил – да только ушёл зверь…
И пока я этак распинался, вижу – повеселели ребята, переглядываться стали.
– А что, чем чёрт не шутит? Глядишь, и пронесёт… Всё равно другого выхода нет. Давай сюда свою шкуру!
Эх, смотрю, закипела работа! Варвара мигом иголку достала – здоровенную, с дратвой, обшивает Витькá; Степаныч с патронами колдует; а я отправился место приготовить. Это ж тоже уметь надо, кто медвежьей лёжки не видал – нипочём не сделает, как надо. Там веточку обломить, там кору содрать да мох примять, там шерсти клок, да и следы какие-никакие оставить нужно, да так, чтобы не отличить было.
Короче, когда этого их начальника привезли, всё уже у нас готово было: мясо в самом соку, каменку накалили, погода – лучше не бывает.
Вылезли они, в двух машинах – восемь человек прибыло. Сам начальник с другом, два шофёра, ещё один – то ли повар, то ли так, прихлебатель на все руки; и три девицы – понятно, для чего. Намазанные, длинноногие, юбки выше пупа. Хохочут-заливаются, весело им. Ой, смотрите, ёжик! Ой, муравейник! Тьфу.