самый-самый дорогой?
– Ну, ты даёшь, Трофимыч! Алмаз, конечно. Это каждый знает.
– Вот. Когда ты мне алмаз найдёшь да заместо этого положишь…
– Ага, найдёшь его! Хотя… Состав пород у нас вроде и подходящий, да вот только самого главного нет…
– Чего?
– Кимберлита. Глина такая синяя.
– А чего ж нет? Есть. Вот аккурат под Лосиным распадком я такую и видал. Ну, не то, чтоб уж совсем синяя, серая скорее, с сизым таким отливом. Однажды в дождь сверзился я в овраг – скользко было – да так вымазался этим твоим кимберлитом, что чуть отстирался потом. Давненько это было, ещё до того, как вас с Варварой сюда прислали.
– Ну-ка, ну-ка, где это точно?!
Загорелся Степаныч. А только не дали нам разговор закончить. Тут как раз этот Волк и объявился – геолог-то. Подошёл тихонько, мы и не слыхали, смотрит дико, глазами ворочает и молчит. Новенький он, что ли. Мы его всего-то раза два и видали. Алексей вроде, только никто из своих его так не зовёт: Волк да Волк – то ли по фамилии, то ли ещё как себе кличку заработал.
– Ну, проходи, – говорим мы со Степанычем, – проходи, Алексей Батькович, присаживайся, гостем будешь. В ногах правды нет.
Не садится.
– Некогда мне, – говорит, – мужики. Вы вот лучше телефон мне дайте, позвонить нужно срочно, а то я свой разбил.
Я вижу – нервничает парень, а когда он боком повернулся – тут я и обалдел.
– Э, да у тебя, парень, весь рукав в кровище! Степаныч, ну-ка, живо за медициной! Эк тебя угораздило! Что случилось-то?
Степаныча моего как ветром сдуло. Слышу, уж в кладовке шебуршит, где у нас лекарства. А геолог помялся немного и говорит:
– Пулевое ранение у меня. Ладно, это так, ничего…
– Это как же? На охоте, что ли, или так – баловство?
– Нет, не совсем баловство… Скорее уж охота. Телефон-то дадите?
Мобильная связь у нас есть. Хоть слабая, но кое-как тянет. Как в позапрошлом году на Маркиной Горке ретранслятор поставили, с тех пор и есть.
– Ладно, сейчас позвоним. Дай-ка я сначала посмотрю, может, врача и не стоит вызывать. Ты вон рукой-то вроде двигаешь, а борт медицинский сюда вызвонить – это знаешь какие деньги?
Тот рассердился:
– Какой ещё борт?! Я что, разве про врача говорил?! Мне по делу позвонить – край надо! А это так, мелочи, только мякоть задета.
Тут Степаныч примчался, рукав ему распластал. По-быстрому обмыли рану, перевязали – действительно, не шибко и страшно, виду больше чем дела.
В телефон вцепился, однако.
– Алло, это Волк. Старик нужен, срочно, – и, подождав, доложил чётко, как по полкам разложил. – Информация подтвердилась. Обнаружен вчера, карат семьдесят-восемьдесят. Да, у меня. На хвосте трое, на час отстали. Лёгкое ранение. Сейчас на кордоне. Камень оставляю, хвост отвлеку на себя. Думаю, не догонят. Надеюсь. Конечно, срочно, вертушкой. Конец связи.
И к нам:
– Мужики, дело государственное. Я из органов.