как будто курильщики пытаются не просто прекратить горение сигареты, но уничтожить любую память о ней.
У подруги, кстати, ребёнок был. И никто из наших общих друзей об этом не знал, что показалось мне симптоматичным. Как выяснилось, её сын в школу ещё не ходит, но уже очень умный, умеет читать, писать и считать до ста. Классическое описание любимого сынишки от молодой матери. Зачем мне нужно было всё это знать? Однако я как дурак кивал, выдавливал из себя некое подобие улыбки, когда это полагалось по правилам, и даже пару раз воскликнул что-то нечленораздельное, изображая состояние близкое к восторгу.
К тому моменту, как она закончила рассказ о своём прекрасном ребёнке и разносторонне развитой личности, которую представляет собой её муж, местный дантист с такими же чёрными, как у неё волосами, прошло больше двух часов. Были выпиты ещё две чашки кофе (и это только мною!) и почти допит бокал местного пива, значащегося в меню под названием Итальянское. На этикетке был нарисован некий господин Перони, который, по словам официанта, был известным меценатом и большим любителем местной футбольной команды.
Когда она спросила о моей жизни, я совершил первый преступный поступок в ходе нашей встречи – наотрез отказался рассказывать о себе. Во-первых, я знал, что ей плевать. Никакого интереса история моей жизни у неё не вызывала, а рассказывать что-то только из вежливости мне не хотелось. Во-вторых, рассказывать-то особо нечего: если мою жизнь экранизировать, это будет самый короткий и самый скучный фильм в истории мирового кино.
– Хочешь ко мне? – Спросила она, несколько опешив от того, что я не горю желанием делиться своими радостями и причинами для гордости. – Мужа и сына нет и не будет до понедельника. Посидим, выпьем вина, расскажешь мне как там наши. Сто лет их не видела.
Я сверился с календарём в мобильном телефоне и убедился, что сегодня суббота, а значит, у неё впереди двое суток в одиночестве. Я к ней, конечно, идти не собирался, хотя предложение показалось мне весьма заманчивым.
– Знала, что ты откажешься. – Пробормотала она и выпила ещё вина. По её интонации было не совсем понятно, расстроилась ли она, получила ли ожидаемый ответ и успокоилась, или впала в уныние от неудачи. – Отмахиваться от возможностей всегда было твоим хобби, правда?
Я грустно кивнул.
– Итак, ты приехал ко мне передать приветы от друзей. Один, не шибко богатый, много курящий, не любящий рассказывать о своей жизни. Ты не принимаешь моё предложение, тебе не интересна моя жизнь. Тебе не кажется, что всё это умереть как странно? – Последнее слово она произнесла с каким-то неуловимо итальянским акцентом, повторить который я бы не смог никогда в жизни. Она действительно постепенно превратилась в местную. И дело не в языке, а в интонациях, в жестах, в мимике и даже в походке.
– Согласен, какая-то глупость получается. – Я протянул руку и поджёг её сигарету. Она кивнула и повернула голову к морю.
– Можно