будто и не снилось,
Как тягостно и зло нагрузлой тьмы кусок
Давил, и все росло и в воздухе носилось
То чувство, где близки и тьма и высота.
Ты грезил – ну, вот-вот, и то, что не бывало,
Свершится. И не сон, не бред, маета
Металась в темноте, на части разрывала.
Как женщине, в ночи почуявшей исход,
Когда живот, ожив, уж не удержит плода,
Тебе хотелось жить и вырваться из-под,
За грань удушья тьмы и временного хода.
В кромешности слепой до тошноты душе
Желалось претворить себя – превоплотиться!
До капли просветлеть, открыться. И уже
Миг близился и жег. И заново родиться,
Быть может, предстояло. Скоро! Только где?
И кем? И почему? – ты не имел понятья.
Роились тени сна в предутренней звезде…
И вот, освободясь как будто от проклятья,
Ты ощутил себя, бредущим и немым,
В полях, среди ветров проселочной дороги,
В ладонях той родной, прогорклой синевы.
И – пусто за спиной. И – ничего в итоге.
Дорога на подъем. Суглинок. Скользота.
По щиколотку грязь. И словно больше нету
Кого-то… Вовсе нет! И жёлтого листа
На веках у земли тяжелые монеты…
Ты плавился, ты плыл – как горная руда,
Когда металл течет из тающего камня…
Любовью всей и не!.. любовью ты рыдал!
Достигнув всех вершин, закончив все исканья…
Миф о пророке. Вариации
I
Поплачем о несбыточном, поплачем,
Вина испивши с пеплом пополам.
Свой причет старой притчей обозначим.
Воспомним храм, перебирая хлам.
Поплачем о несбыточном… Давно ли
Пророк речь шатала голытьбу?
И варвар из нагорной Анатолии
К ногам пророка рвался сквозь толпу.
Он жаждал исцеления.
Угрюмо
Вдыхал пары проказы и дерьма.
И лез – как раб из запертого трюма —
По головам без веры и ума,
По язвам спин, не знавших ветра воли,
По лицам – и убогим, и тупым,
Он лез по шевеленью зла и боли,
Сшибал калек, плевал в глаза слепым.
Но был наказан…
Схлынул проказа,
Однако знака вещего лишен,
И сник, и смят был – более ни разу
Он к страждущей толпе не подошел.
Не так ли волчью грудь сминает стадо? —
Так голос горний свой запрет изрек:
– Не для тебя спасенье и награда,
Жестокосердый гордый человек…
Нам не достичь любви ценой насилья.
Нам не избегнуть краха, множа кровь.
Чернеют даже ангельские крылья,
Коль ими помавает не любовь.
II
А как же те, что днесь у ног пророка
Внимают очистительным речам?
Увы, Увы!.. Ни совести, ни бога,
Тем паче – состраданья к палачам.
И даже крохи смысл тех речений
Апостолы не в силах восприять.
Первейшее