занавесками, безжалостно осветили труп, выхватив и особенно заиграв на его седеющих волосах. Мёртвый Гевала-старший лежал навзничь, раскинув пухлые руки, и на спине его богато вышитой рубашки расплывалось зловещее багровое пятно, похожее на пролитое вино. Пятно стремительно расширялось, оно медленно захватило и ту часть ковра, где бездвижно лежало тело Дорапа. Седеющие волоски стали багровыми, а лужа всё раздвигала свои границы. Виллимони попятился, натыкаясь на мебель и не отводя парализованного взгляда от мертвеца. Его побледневшее лицо выражало крайнюю степень ужаса, а расширившиеся глаза даже на мгновение не закрывались. Элий проговорил, с трудом переводя дыхание:
– Будет, Ваше Командирство. Он заслужил это.
– Он же был… был дворянином, – отсутствующим голосом прошептал Виллимони. – Дворянином Империи…
– Ваше Командирство, хватит уже делить людей на хороших и плохих по сословиям! – вдруг хрипло вскричал Элий. – Вы убивали год назад одного кеблонца за другим, а это были люди честные, гордые и свободные! И они не были дворянами – так что, их теперь жалеть нельзя?
– Ты прав, Элий, – согласился Виллимони, переводя на него взгляд. Бледность ещё не сошла с его лица, – но мы же убили безоружного человека… безоружного…
– Он сам отказался сражаться! – рыкнул Элий. – Трусливый и подлый человек, а Вы его жалеете, Ваше Командирство?
Виллимони в последний раз посмотрел на неподвижно распростёртое тело наместника, затем перевёл взгляд на Элия и тихо ответил, качая головой:
– Нет. Но я чувствую себя подлецом.
Внизу послышался лихорадочный топот, и в комнату ворвалась Марта в сопровождении своих ближайших соратников. Все революционеры были в крови, древние латы многих пробиты, но, несмотря на это, каждый лучился счастьем и торжеством. У руках у Марты, единственной, кто отказался от доспехов, было крепко зажато ещё дымящееся ружьё. Она даже не взглянула на поверженного Гевалу и сразу возвестила:
– Город у нас в руках! Мы подняли штандарт над дворцом самоуправления, имперцы бегут, кто куда!
– Они так перепугались наших ружей, – рассмеялся Калеб Кузнец, – демон был прав, это оказалось довольно интересным оружием.
Ноули в ступоре смотрел на них, не понимая, как они могут торжествовать победу, когда у них под ногами лежит постепенно остывающий труп человека, как они могут этого не замечать! Даже Марта, которую он всегда считал выше её собратьев, не удостаивала мёртвого Гевалу и взглядом, хотя она, как и все здесь присутствующие, знала, что он здесь.
Неслышным шагом, словно грациозная охотящаяся кошка, в комнату вступил ещё один из революционеров. Ноули сразу отвернулся: ему совсем не хотелось смотреть на того, кому они, в сущности, были обязаны своей победой. Демон, предпочитавший именоваться громко и звучно: дэ Сэдрихабу Император Авалорийский, – на мгновение замер в проходе и слегка повернул голову, словно принюхиваясь к чему-то.