и несамостоятельным, а это состояние несказанно бесило его. Он чувствовал себя раздражённым и настороженным, он ожидал удара в любую минуту, но тот всё не обрушивался на его голову, и оттого время, казалось, застывало на месте.
– Мне не нравится поведение Марты, – вдруг сказал Бирр, обмакивая перо в чернильницу.
– Что? – удивлённо переспросил Ноули, обнаруживая, что их с Кавером мысли в чём-то сошлись.
– Она слишком сблизилась с этими демонами, – вздохнул Бирр, – с Керенаем и дэ Сэдрихабу, а они оба мне не нравятся.
– Да, – подтвердил Ноули, и ему с особенной отчётливостью вспомнился образ насмешливо поглядывающего на него Кереная. – Я не верю им.
– Зато Марта им доверяет, – задумчиво сказал Бирр и, подняв тонкий лист бумаги, стал его изучать. Он медленно проговорил: – Но почему? Я не могу полагаться на тех, с кем меня столкнули так внезапно и приказали любить и жаловать.
– Этот Керенай, – злобно фыркнул Ноули, – ты видишь, как он на неё смотрит?
– Пожалуй, что точно так же, как и на других людей, которых он и ему подобные высокомерные духи считают компостом, – усмехнулся Бирр, – на самом деле меня тревожит совсем другое. Дэ Сэдрихабу и Керенай совсем недавно с нами, но они уже пытаются взять власть в свои руки. А я не намерен позволять им это.
– Ты прав, – вздохнул Ноули.
Дэ Сэдрихабу, считавший себя Императором вопреки тому, что никакого государственного поста, пусть и самого жалкого, он никогда не занимал, проявил особенную энергичность при создании нового уклада в республике. Его можно было увидеть везде, он не гнушался заглядывать и в самые омерзительные уголки города и примкнувших к нему окрестностей. Дэ Сэдрихабу охотно читал новые законы и вносил в них собственные положения; он высказывал советы по поводу того, как стоит снарядить, обмундировать и вооружить войска; он же крутился возле монетного двора, он же требовал немедленного равного раздела земли для избежания возмущения народа; он же во главе отряда революционеров выискивал затаившихся имперцев, которым каким-то чудом удалось выжить той страшной ночью; и он же впадал в неописуемую ярость, если его не желали слушать. Вначале дэ Сэдрихабу был довольно вежлив, но, стоило Марте доверить ему работу по чистке казны убитых имперских аристократов, как он вздумал спорить и не соглашаться с остальными революционерами. Керенай, недавно прибывший в город, отбился от рук уже спустя час после того, как он с высокомерным видом там появился. Заявив, что в такое страшное время люди должны готовиться к войне, он забрал из конюшен наместника лучшую лошадь и уехал на холм Седьмого Креста. Ноули не уставал возмущаться по этому поводу: зачем демону лошадь, если он самостоятельно может перемещаться из одного места в другое со скоростью мысли? На его вопрос Керенай ничего не ответил и несколько дней не появлялся вовсе. Когда же он неожиданно вернулся, лошади при нём не было, а в руках он торжественно держал измазанные в крови,