поедете, я ведь вижу по глазам, что что-то нащупали?
Не обращая внимания на упреки помощницы, Жеглов сосредоточенно пролистывал список контактов на своём стареньком телефоне.
– Если хочешь, проверь параллельно со Снежинскими фирму Починяйкиных, а мне, возможно и вправду, нужно будет ненадолго отъехать, – пробубнил себе под нос начальник.
– Ну, хорошо, – смягчившись, ответила Саша и, попрощавшись со Снежиным, направилась к выходу. Жеглов же, найдя нужный номер, нажал кнопку вызова.
Через десяток долгих гудков в трубке послышались сдавленные всхлипы.
«Да уж, день сегодня явно не задался»: подумал Жеглов и, как можно более подбадривающим голосом, поздоровался.
– Привет, Стасон, что у тебя случилось?
В ответ, в трубке раздалось только несколько нечленораздельных всхлипов.
– Ты дома? – немного разочарованный тем, что по телефону решить вопрос явно не получалось, спросил Жеглов.
– Да.
– Скоро подъеду, поговорить нужно, заодно поведаешь, что у тебя неладно, если смогу, помогу. – Сыщик, получив нечленораздельное да, отключился и посмотрел на Снежина:
– Тох, я поехал, проверю одну версию. Помнишь Станислава Неопального, того, что проходил по делу о пропаже плавающего театра?
Снежин задумался.
– Что-то не припоминаю.
– Ну, где балетные начальника труппы к мачте привязали. Там ещё слон сквозь палубу провалился…
– А, да, припоминаю, – улыбнулся бывший коллега – поезжай, только не лезь на рожон, если что, сразу звони.
– Хорошо, не прощаемся, – Жеглов развернулся и вышел вслед за Сашей.
Глава 3
Станислав Неопальный жил возле цирка на Цветном Бульваре и, помимо театрально-балетной деятельности, держал цветочную лавку возле метро. Это приносило престарелому танцовщику немалый доход и позволяло держать на плаву видовой пентхаус с выходом на крышу. Там он с завидной регулярностью устраивал вечеринки с бомондом, для поддержания репутации баловня судьбы и повесы, вечно довольного судьбой.
Выйдя из метро, Жеглов уперся в пустеющий прилавок владения Неопального, обтянутого пестрыми лентами городских служб, что сразу объяснило отчаянную телефонную истерику старого знакомого.
Взбежав по мраморной лестнице и постучав в блестящую, натертую кофейным глянцем, дизайнерскую дверь, с порога заявил:
– Что с твоим магазином, Стасон, похоже, я вовремя?
– Пропадаю, Платоша, пропадаю! – неестественно вывернув руки, проблеял хозяин, без сил опускаясь на овальный пате, просторного, даже больше, чем в Жегловской конторе, холла. – Красная линия, долбанная красная линия, – он схватился за голову, сорвавшись на крик – этот узкоглазый порнограф, этот мэр, все себе прибрал, разул, раздел меня сволочь.
– Не казнись, лучше поясни толком, – попробовал успокоить престарелого танцовщика Жеглов.
– Толком, Платоша, – на мгновения