рукой и не получает ответа
Думает, что чем быть необутой, лучше б была неодетой
И падает в Неву недокуренной сигаретой.
Делились палермами
Делились палермами, венециями, рассказами о детях
Любили одних, говорили с другими, спали с третьими
А по ночам, когда сны особенно легки и тонки,
Звонили друг другу и, затаив дыхание, слушали короткие гудки
Ближе к ночи становишься воображаемым
Ближе к ночи становишься воображаемым другом зайца пц
Безо всякого выражения на плохо прорисованном лице
С одной только мыслью – повеситься бы, поверит ли
Или лучше пойти покататься на недоломанном велике
Разогнаться посильнее и вспомнить, что тормоза отсутствуют
И лететь, и дуреть и в какой-то момент ощутить себя меркуцио
И орать – чтоб чума забрала все ваши дома, и с ними поребрики
И спастись и продать чертов велик за пару серебренников
Голова не лопнет
Плюнь. Голова не лопнет. Солнце не брызнет.
Утро настанет не раньше, чем утро настанет.
Видишь – идет троллейбус, машет рогами? —
он повышает чье-то качество жизни.
Даже тошнит? Это мысли щекочут горло.
Мог же держать в мозгу – ну и что, что много.
Что значит «слишком»? послушай, побойся бога,
если б делился, тогда бы не так и перло.
Сильно устал? Ну давай дойдем до трамвая,
вон он визжит, недорезанный, в метре отсюда
у магазина с какой-то буржуйской посудой.
Все-таки лопнула? Жалко. Была неплохая.
А эти смешные
А эти смешные, да и что с дураков возьмешь
Им и ветер не ветер и дождь им, прикинь, не дождь
Так и ходят вдвоем. За руки и вперед
Даже время как-то иначе сквозь них течет
через двести, а может, триста прекрасных лет
все умрут, а эти наворотят котлет
завернут в платок, свет и газ уберут в сарай
и пойдут потихоньку, держась друг за друга, в рай
проживаешь жизнь
проживаешь жизнь, прогоняешь сон
а потом глядишь – а в руке песок
и всего-то счастья, что легок шаг
и всего-то горя, что сам – дурак.
мальчики вырастают
мальчики вырастают, женятся, обзаводятся детьми
газетой к утреннему кофе, костюмом, дорогими часами,
машиной, квартирой, обязанностью заехать к маме,
быть на работе не позже чем к десяти
и ты понимаешь что вот он был только что, а потом исчез
весь, без остатка, а земля совершает свои обороты
ты рыдаешь в подушку, пытаешься отвоевать хоть что-то,
пока не вспомнишь однажды, что отлично умеешь обходиться без
идешь по городу
идешь по городу закатному,
маршрут привычен и увечен,
и фонари сорокаваттные,
и снег подсвечен
едва-едва.