поступь иноходца всегда удобнее для женщины. Эврар заботливо ощупал подпруги и пряжки на седле, прежде чем усадить Эмму. Когда стал укутывать ее колени полами рыжего плаща, она резко отвела его руки, взглянула с тревогой. Он отвернулся, отошел. Понял, что после Леонтия Эмма не выносит мужского прикосновения, но объяснять, что для него она прежде всего супруга Длинной Шеи, не стал. Странно, но вся красота Эммы была для него чем-то вроде дорогого венца на челе его господина. Глазам глядеть приятно, но примерять не приходит в голову даже в мечтах.
В дороге они не разговаривали. Эврар старался держаться по солнцу. Местность была незнакомая, но хозяева сказали, что, если они станут двигаться все время на восток, к вечеру выйдут к селению смолокуров. До этого жилья не предвиделось. Арденны – дикий край. Человека здесь можно встретить куда реже, чем зверя. И хотя Эврар немало в свое время изъездил по лесам Арденн и знал их неплохо, он не был уверен, что они доберутся до указанного места.
Эмма ни о чем не спрашивала мелита. Ею владело странное безразличие ко всему. Она почти не управляла конем, и он машинально двигался по проложенной идущими впереди лошадьми колее. День был ясный, светлый от солнца и снега. Лес казался громадным, но тихим, и это успокаивало. Эмма порой даже подремывала в седле. Когда открывала глаза – опять лес, густой и дикий, огромные стволы, заросли кустарника, подступающие вплотную, – тут не проедешь иначе как гуськом. Тишина, нарушаемая лишь голосом чащобы – рыком тура или медведя, хриплым лаем рысей, писком птиц, трескотом сорок. Такая глушь зачаровывала и пугала. Но от того, что рядом был Эврар, Эмма не боялась ничего. Странно. Раньше мелит предавал ее, теперь спас. Она подсознательно чувствовала, что это лишь потому, что она стала женой Ренье. Сама она мало что значила для Эврара, но сейчас Эмму это устраивало и было даже приятно. Быть ничем, исчезнуть, спрятаться, не раниться больше о жизнь – как раз то, чего она теперь желала более всего.
Путь был трудным. Местами они перебирались через покрытые сверкающим льдом скалистые склоны, часто увязали в сугробах. Эврару понравилось, что Эмма ни разу не пожаловалась на дорогу, а порой даже помогала управляться с лошадьми. Они по-прежнему не разговаривали, даже когда перекусывали на коротких привалах.
День понемногу угасал. Стали падать первые снежинки, перешедшие в крупный снегопад. Эврар уже было решил, что придется заночевать в лесу, когда вдруг потянуло дымом, и в лощине, под скалой, он заметил селение. Слава богу, они приехали. Здесь можно нанять проводника. Иначе они вечность будут блуждать в бескрайнем Арденнском лесу.
И опять, когда он поддержал слезавшую с коня Эмму, она шарахнулась от него. Почему-то Эврара вдруг обуяла злость против Леонтия. Что он с ней сделал! И тут он удивился – понял, что у него болит душа за Птичку. Но она ведь дочь Эда, которого он ненавидел! Ненавидел ли? Все это было так давно. А Эмма… сегодня… и она жена герцога Ренье.
Когда она заснула в дымной хижине, Эврар встал и подсел рядом. В домике было душно. Воняло навозом.