несколько строк от отца Антуана. Он сообщал, что его посетил Дегре, бывший адвокат, с которым он имел честь встречаться в Париже в 1666 году, и что он не счел возможным скрыть от Дегре присутствие в Марселе мадам дю Плесси и сообщил ее адрес. Все же он считает нужным известить ее об этом.
Молодая женщина порвала запоздавшее послание:
– Эта записка мне уже не нужна. Слушайте меня внимательно, Коринна. Если этот человек заговорит с вами обо мне – вы меня не знаете, никогда не видали. А как только он уйдет, придите сюда и скажите мне. Вот, держите, это вам.
Она сунула в руку хозяйки гостиницы три золотых. Это произвело такое действие, что Коринна не нашла слов, только подмигнула понимающе и вышла, оглядываясь, с видом заговорщицы.
Анжелика нервно ходила взад и вперед по комнате, ломая руки. Флипо с тревогой следил за ее движениями.
– Собери мои вещи, уложи и запри саквояж. Будь наготове.
Быстро же догнал ее Дегре. Все равно она не дастся ему в руки, не позволит, чтобы ее привели к королю узницей, в цепях. Оставалось только море.
Скоро стемнело, и, как накануне, со всех сторон забренчали гитары и провансальские голоса, воспевающие любовь, зазвучали среди высоких домов в узких переулках, спускавшихся к морю.
Анжелика сумела сбежать и от Дегре, и от короля. Море спрячет ее от них. Наконец она остановилась и застыла в углу возле окна, вслушиваясь в то, что делалось в гостинице.
В дверь тихонько постучали.
– Так и сидите в темноте, – прошептала толстуха, проскользнув в комнату. В руках у нее было огниво, она быстро зажгла огонь и зашептала: – Он там сидит. Уходить не собирается. Это очень вежливый человек, хорошо воспитанный, но только как уж взглянет!.. Ох, я не из податливых, команд не слушаю. Я ему говорю: «Вы что думаете, я не знаю, кто у меня остановился? Да неужели я бы не запомнила такую даму, как вы описываете, если б она сюда попала?! С зелеными глазами и с такими вот волосами и все такое… Да говорю же вам, что я и кончика носа такой дамы не видела…» Он то ли поверил мне, то ли притворился, что верит. Велел подать ужин. Очень его заинтересовал тот уголок, где я накрыла для вас стол. Он бродил там, словно вынюхивал что-то своим длинным носом.
«Мои духи», – подумала Анжелика.
Дегре узнал, конечно, запах ее любимых духов, смеси вербены и розмарина, которую готовили специально для нее в перегонных ретортах лучшего парижского парфюмера в предместье Сент-Оноре. Этот аромат полевых цветов так шел ей! И Дегре вдыхал его когда-то, прижавшись к ее коже, к ее телу, которое она позволила ему однажды обнимать и целовать. Ах, эта проклятая жизнь вынуждает уступать подобным господам!
– А глаза у него прямо дьявольские, – продолжала толстуха. – Вдруг углядел деньги, что вы мне дали; я их так и зажала в кулаке. «Ну и щедрые же у вас постояльцы, хозяюшка…» Очень мне стало не по себе. Это ваш супруг, мадам?
– Да нет же.
Трактирщица покачала головой и начала было:
– Понимаю, в чем… – но вдруг навострила уши. – Это кто же сюда подымается? Своих постояльцев я всех знаю. Это чья-то другая походка. –