танк, и так, и так остававшийся самым грозным оружием на поле боя.
– Эй, русский! Прости, забыл, как тебя зовут… – Обратился он ко мне, потом взглянул на часы, – через тридцать секунд увидишь фейерверк. Готовься!
Тогда я думал, что чем-либо в принципе меня удивить уже невозможно. И как же ошибался…
В небе показался силуэт самолёта. С земли и не поймёшь, военный он или гражданский. Трумэн «вёл» его пальцем по небу. Почему-то мне сразу вспомнился герой Роберта Дюваля из фильма «Апокалипсис сегодня».
То, что я увидел далее, даже рядом не стояло со сценой бомбардировки напалмом из фильма.
– Видишь парашют? – крикнул мне полковник.
Я заметил в небе белую снежинку. Принялся её фотографировать.
– Все готовы? – окликнул Трумэн подчинённых, сам тем временем спрятавшись в окоп и встав рядом с Шелдоном.
Только бойцы хором доложили о готовности, как произошёл мощный взрыв. Вспышки я не заметил, поэтому сразу смекнул, что это, скорее всего, не тактический ядерный заряд. Но что же?
Земля затряслась, в небо взмыл серо-коричневый купол грязи и чернозёма. Грохот стоял страшный, мне заложило уши. Но ещё хуже было янки, оказавшимся в зоне поражения. Попадание было точным.
Я продолжал делать снимок за снимком, пока взрывная волна не дошла и до нас, столкнув меня с ног на землю. К тому времени уже потеряла часть своей ударной мощи, но звон в ушах вызвала. За безрассудство и любопытство приходится платить…
– Матерь всех бомб1! – довольно воскликнул Трумэн.
Радист с захлёбом докладывал:
– Сэр, подтверждено точное попадание в цель. Потери противника оцениваются в батальон пехоты, несколько танков и бронемашин.
– Отличная работа! – Трумэн сжал руку в кулак и выдал гримасу, будто забил гол на чемпионате мира по футболу. Потом обратил внимание на меня, – вы в порядке?
– Да! – заорал я. Взрыв меня порядком оглушил.
Трумэн спустился ко мне в окоп и похлопал по плечу:
– Ничего страшного, взрыв был далеко, так что скоро пройдёт. Наверно… К сожалению, я не врач, не могу вам ничего по этому поводу сказать, – рассмеялся, – ведь это война – это ад, сынок. Разве тебе не говорили? А если знал, то зачем приехал? Я знаю… Ради сенсации. Обращайся, ещё и не то увидишь…
Честно признаюсь, мне уже было всё равно, что он говорит. Нужно было продолжать работу. Ни тогда, ни сейчас не было, и нет никакого желания, переваривать сказанное им. Так что, переведя дух и отдышавшись, продолжил фотографировать происходящее, постаравшись сделать вид, что не услышал полковника.
Буквально через несколько минут стрельба прекратилась. Солдаты осторожно, но с крайним любопытством выглядывали из окопов, лишь бы посмотреть на поле боя. В ушах перестало звенеть, и я с удивлением обнаружил, что никто не издавал не единого громкого звука. На поле боя, которое пару минут назад изобиловало грохотом и криками, наступила гробовая тишина. Стало