потом стал протезистом. Он был хорошим врачом, с чистыми, пахнущими чем-то сладким пальцами. Папа хорошо зарабатывал, и мы слыли вполне состоятельной, даже зажиточной семьей. Верхом богатства по тем временам была машина «Волга», холодильник «Зил» и ежегодные летние поездки в приморские санатории. Наша семья всем этим благополучно пользовалась. До поры пока в партком, где отец состоял в пассивном членстве, не поступило заявление о незаконных операциях с золотом. Папа, действительно, ставил красивые золотые коронки «большим людям». Чтобы все «сошло на тормоза», эти самые «большие люди» посоветовали сменить прописку, и мы переехали в городок между Питером и Москвой откуда мой папа был родом.
Тогда мне было чуть больше пяти лет, и все детство и юность я прожила в уютном местечке на берегу пруда. Мой отец купил частный дом. Первое мое яркое воспоминание как раз и связано с этим домом.
Я помню, папа вел машину, а мы с мамой пристроились на заднем сиденье. Ехали мы, как мне показалось, бесконечно долго. Было жарко и пыльно. Наконец, наша «Волга» остановилась перед зелеными деревянными воротами.
Створки ворот отворились и… мне показалось, что я очутилась в сказке. Посреди усеянной солнечными бликами ноготков лужайки стоял бревенчатый дом с кружевами ярко-небесных наличников, обрамлявших окна. Конек обшитой досками крыши, украшала стрелка флюгера. Широкие, нагретые солнцем, деревянные ступени вели на пахнущую карамелью веранду.
Во дворе было так тихо и свежо, что усталость от долгого утомительного пути как рукой сняло. Взрослые стали выгружать вещи, вносить в дом, а меня привлекли качели – обыкновенная гладко выструганная доска, привязанная толстой веревкой к стволам деревьев. Взгромоздившись на доску, я взлетала в небо. В-рр – дух захватывает от высоты, пух-хх, и я, ощущая холод в животе, лечу вниз.
В раннем детстве окружающий тебя мир воспринимаешь импульсно, что высветится – запомнится, а все остальное исчезает в топких глубинах памяти. Хорошо помню большие темно-зеленые лопухи с матовой, словно обитой ватой обратной стороной, необыкновенный по красоте цветок, с удушающим, приторно-сладким запахом, цветастого с отливающим серебром опереньем и злющего петуха, царапающего острыми когтями высохшую от зноя землю.
Впрочем, не стоит долго крутить калейдоскоп воспоминаний. Скажу одно, детство мое было счастливым.
Дом, в котором мы стали жить, мне понравился больше, чем наша прежняя трехкомнатная квартира. В доме была летняя веранда, кухня, гостиная, кабинет отца, моя комнатка, спальня родителей и, конечно, сени с множеством всяких чуланчиков и кладовок.
Мой отец содержал дом в образцовом порядке. Вообще, все в нашей жизни держалось на нем. Моя мама была моложе его лет на пятнадцать, и во всем ему подчинялась. Она не ходила, как все на работу, что по тем временам считалось чуть ли не аморальным. Зато моя мама была неплохой портнихой, и поэтому я всегда ходила в обновках.
Родители меня «шибко баловали». По крайней мере, так говорила наша соседка –