на Еву, полицейский делает ударение на слове «бошка»[22]. Женщина устремляет на них большие черные глаза. Молодой человек стреляет в зеркало над камином, и Ева смотрит туда, не двигаясь. Три фигуры, отражавшиеся в зеркале, казалось, взрываются, квартира изуродована мириадами маленьких осколков… Чтобы скрыть замешательство, молодой полицейский, оглушенный выстрелом, начинает открывать ящики комода, стоящего у кровати. Наконец-то у него есть виновная, которой можно отомстить за позор, пережитый его родиной, за унизительное поражение, грозящее им, за обиду и трусость. Ева в спешке собирает вещи, хватает тетрадь, вырывает из нее двойной лист, складывает его пополам: один, два, три раза, затем прячет под блузку. Полицейские выводят ее из квартиры.
Они доходят до узкой лестницы. Старший полицейский почтительно объясняет Еве, что волноваться не стоит, это необходимо для ее же безопасности. Женщины из Германии в Париже больше не могут чувствовать себя в безопасности: народная месть поджидает их на каждом углу, выискивает, чем бы поживиться. Перед грузовиком, в котором уже стоят четыре женщины, Ева замедляет шаг. Молодой полицейский подталкивает ее дулом пистолета. Ее чулок рвется, зацепившись за кузов; заколки падают на асфальт… Ева, растрепанная, в порванном чулке, смотрит из окна грузовика на мрачную дорогу и видит Париж, лишенный половины своих жителей.
Как-то утром в мою дверь
Постучали французы.
Квартира та была на Сен-Мартен,
Я помню, как теперь.
– Полиция, откройте! Вас ждет прекрасная дорога!
– Спасибо, господа, но я уже не молода,
Мне пятьдесят, болит колено,
Зубов осталось двадцать пять!
– А ну встать, шлюха, собирайся, и потише!
Сопротивление не ждет, оно все ближе.
– Что происходит? Что будет теперь?
– Мадам, вы взяты под арест!
Это наш новый фирменный жест.
Теперь у вас много потерь.
Под шум свистков – умерь протест,
Плевки и шутки – вот твой крест.
И меня били, ох как били!
В автобус спешно погрузили.
Но я не виновата, меня всего лишили!
– Теперь вы беженка, – они мне говорили, –
А немцы – наши лютые враги.
– Но почему мне не остаться в собственной квартире?
– Потому что ты беженка,
Да, ты просто беженка,
И такие сволочи, как ты,
Французов сильно допекли!
Все эти сволочи-мигранты
Нам надоели – просто жуть!
Есть один способ вас турнуть:
Мадам, вы взяты под арест!
Полицейская машина на большой скорости проехала мимо Сены, проскочила вдоль набережной, промчалась мимо Эйфелевой башни, да так близко, что Еве показалось, будто она покачивается на своих гигантских ногах. Они остановились в сотне метров от башни, на углу бульвара Гренель и улицы Нелатон,