Эдгара.
Юстас несколько смутился: не заметил ли барон, как он смотрит на его дочь? Поэтому быстро заговорил о другом:
– Я еще не привык к этим тяжелым закрытым шлемам. – Принц кивнул в сторону удалявшихся рыцарей-храмовников. – Они в них даже на людей не похожи. Как вообще можно что-то видеть с такой железной бочкой на голове?
– Вам бы следовало примерить один из этих шлемов, – усмехнулся Эдгар. – Ничто, что служило бы помехой в бою, не уживается в воинском облачении. А эти бочкообразные шлемы, несмотря на свою закрытость, оставляют свободный обзор и при этом куда лучше защищают голову.
Они миновали мощенный плитами двор и вошли под низкую арку.
Было слышно как со стороны церкви тамплиеров доносится стройный хор слаженных мужских голосов, певших «Аve»[37], словно в монастыре. Однако в отличие от монастыря тут были одни военные: они стояли на страже у каждого прохода, суровые и отрешенные, с начищенным оружием в руках.
Пройдя по сводчатому длинному переходу, Эдгар раскланялся с принцем и проследовал за тамплиерами куда-то вглубь крепости, а Юстас вошел в заранее приготовленный для него покой. В низкой, просторной комнате было жарко – в широком утопленном в стене камине горели высоко наложенные друг на друга поленья, высвечивая крытую светлой овчиной постель в углу, аналой и распятие у стены, а также большую дубовую лохань, над которой поднимался пар. Брат-служитель принялся помогать принцу разоблачиться, взял у него желудеобразный шлем и плащ, отвязал шпоры. Но потом Юстас его выслал: он был стыдлив и не желал обнажаться при посторонних.
Горячая вода в бадье приятно пахла травами и казалась чуть маслянистой от добавленных в нее эссенций. Юстас блаженно расслабился, откинувшись на широкие борта лохани. Вскоре явились братья-прислужники: один установил поперек лохани широкую доску, другой разместил на ней поднос со снедью. Во время поста тамплиеры ели скромно – если можно считать скромной столь непривычные в Англии деликатесы, как ананасы и резанные дольками апельсины. Основным же блюдом служил большой ломоть белого хлеба. Еще был салат из сельдерея и моркови под особым пряным соусом, а также легкое подогретое вино в красивом хрустальном кубке: считалось, что хрусталь тускнеет, если в вино подмешан яд, и, подав подобный кубок принцу, храмовники стремились показать свою благонадежность. И хотя Юстас сначала решил, что после долгого пути верхом вряд ли насытится подобным ужином, к концу трапезы он уже не испытывал голода.
Прибрав посуду, слуги удалились. Юстас помнил, что и ранее его лекарь, брат Годвин, настаивал, чтобы перед началом лечения он как следует распарил кожу. Это была приятная процедура: после долгой езды в седле хотелось смыть с себя грязь и усталость, и еще грело сознание, что вскоре опытный брат-лекарь примется за работу, и тогда… Тогда появится надежда, что прекрасные голубые глаза будут смотреть на тебя не только с состраданием…
Юстас вспоминал прошедший день. Они выехали из Фрамлингема сразу после утренней мессы. Кроме