Два…
На «Три!..» труп был вынут из гроба и уложен на сырую после дождя землю рядом.
Сам гроб мужички скинули назад – в могильную яму. Затем с изрядной сноровкой освободили покойника от дорогого костюма. Кеша отошел к ногам, чтобы снять с покойного лакированные туфли, а Митя попробовал стянуть с холодного пальца перстень. Любое кольцо не так просто стащить с трупа, и мародер тихо матерился, безуспешно дергая тяжелую безжизненную руку.
– Твою маму!.. Кеша! – не выдержал он. – Дай бабочку, ща отрежу палец ему…
Приятель не спешил подавать испрошенное, и Митя повернул голову. Последнее, что он увидел, – падающий топор на фоне темно-синих небес. Лезвие с противным чавканьем глубоко и точно вонзилось Мите между лопаток. Бывший монах прошептал нечто невнятное и упал ничком на жмура.
– Так-то лучше. – Кеша приподнял топор за топорище.
Инструмент так глубоко засел в спине убитого, что тело Мити согнулось дугой, словно не желая выпускать топор. Убийца взялся обеими руками за топорище, потянул, но мертвый подельник не отпускал. Выматерившись от души, Кеша столкнул труп в могилу вместе с засевшим в спине топором и вернулся к выкопанному жмуру. Он опустился на колени, взялся за кольцо основательно и дернул изо всех сил. Безуспешно! Тогда убийца вынул из кармана нож-бабочку, выкинул лезвие и два раза с нажимом полоснул по суставу. Палец отскочил, а перстень плавно соскользнул в жаждущие лапы Иннокентия.
– Супер! – пробормотал осквернитель и подставил украшение лунным лучам, любуясь. Огромный зеленый камень в золотой оправе заиграл причудливыми гранями. Фееричное зрелище!
Кеша долго еще наслаждался бы зрелищем, но в его шею с тяжким всхлипом вонзился клинок длинной финки. Он захрипел, схватившись за рану, из носа истекла кровь, и подонок, в свою очередь, рухнул на злосчастного жмура. Кеша лежал на том самом месте, где пять минут назад раскинулся убитый им подельник. Практически в той же позе.
Здоровенная ладонь с грязными ногтями схватила Кешу за плечо, рванула. Труп перевернулся с живота на спину. Над Кешей склонился косматый, бородатый мужик в телогрейке. Он поднял выпавший перстень, глянул на него с прищуром, крякнул:
– Седни у меня ниче так улов.
Мужик без суеты, деловито положил драгоценность в карман, любимую финку отправил следом, прежде обтерев о Кешу, заглянул в пакет с костюмом за пять тыщ и одобрительно хмыкнул. Пакет он отставил подальше, а обоих покойников сбросил в могилу.
– Эх, – выдохнул мужик, поднимая лопату-штыковку с кучи земли, рядом с ямой. – А сторожем быть тоже… ниче так себе работа…
Он принялся сноровисто кидать землю, засыпая яму с тремя покойниками и насвистывая в такт движениям разухабистую мелодию.
Мое сознание пробудил солнечный луч, погладивший лицо. Я открыл глаза и с наслаждением потянулся затекшим от неудобного положения телом. Я по-прежнему полулежал, прислонившись к стене спиной. Ощутимая нагрузка на позвоночник!
– Семь часов утра, – услышал я женский голос. – Пора завтракать.
Неловко