соус, а вчера переварил спагетти, и вот уже второй день подряд, по его милости, они лишены пасты карбонара, а как ни зайдешь в лобби – они уже осаждают Чапрама с новыми претензиями. Все они, по-моему, были в этих краях впервые и не отдавали себе отчета в том, что уже находятся в лучшем месте и что о большем, чем «Лали», и мечтать невозможно. Англичане смотрелись намного гармоничней и чувствовали себя как дома. Почти все приехали играть в гольф и тем и занимались, а путь к полям прокладывали через бары, которые, благодаря им, никогда не пустовали. Я искал среди них своих героев. И русские, и англичане проигрывали индийцам в яркости, в своеобразии манер. Меня тянуло написать индийскую историю, за этим я и ехал к Кипилу. Но чтобы писать, надо знать намного больше. Пока я достоверно знаю об индийцах лишь то, как они выглядят со стороны. Этого мало. Хотел бы я знать, что занимает их умы, какие цели они себе ставят, как ведут себя в быту. Что думают о своих прославленных мистиках и как относятся к нам, иностранцам. И так ли они радушны, порядочны и благоразумны за дверями своих домов? Мой пыл не угас, я собирался поместить сюжет в декорации индийской жизни, и, хотя главный герой все еще не был определен, я не переставал искать: душа просила чего-то здешнего, самобытного, как любит говорить мой издатель, колоритного.
Как-то в разгар дня мне встретилась мадам Альбабур. Она, вся в черном, сцепив руки за спиной, шагала вдоль бассейна с лицом, полным мрачной задумчивости. Ее орлиный взгляд казался особенно суровым на фоне беспечных загорелых лиц, плескавшихся в бассейне. Я как раз возвращался из беседки и шел по другой стороне. Поймав на себе ее глаза, я поприветствовал ее и пошел дальше, но меня припечатал к земле пронзительный окрик, громом прокатившийся через весь бассейн:
– Are you writing your book?
Я чуть в воду не рухнул от неожиданности. Такому голосу позавидовала бы сама Фаина Петровна, моя незабвенная школьная учительница. Кое-как заверив мадам Альбабур, что с моей новой книгой все в полном порядке, я поспешил к себе, но до самой ночи меня терзали сомнения, на верном ли я пути.
На следующий день я поднялся еще до рассвета, в тишине выбрался из отеля и отправился на пляж. Влажные поля окутывало встававшее солнце, его еще не было видно, но оно уже грело воздух и гнало прочь остатки ночной прохлады. Над землей поднимался туман, блестела росой трава. Тишина стояла такая, что, едва я отошел от отеля, послышался океан. Чем ближе я подходил, тем звонче и сильнее ударяли о берег волны, и тем отчетливее ощущалось наступавшее в перерывах между ними затишье. Когда я ступил на песок, я почувствовал себя гостем, явившимся в дом до прихода других. Меня встречала первозданная чистота. На гладком песке не было ни следа, ни пылинки, как будто до меня здесь никто никогда не ходил. Берег был тот же, что и вчера, и те же пальмы стояли на своих местах, но ощущение было иное – словно бы чьи-то заботливые руки произвели здесь уборку, и в воздухе остался аромат чистоты и наведенного порядка. Я пошел по песку осторожно, как