каменистое, и он, не обращая внимания на слабый протест, поднял Алайю на руки.
По дну балки бежал ручей. Хорса донёс девушку до воды и усадил на камень. От него не укрылось выражение брезгливости на её лице.
– Что со мной не так? – спросил он.
– Ничего особенного, – хрипло ответила она, наклоняясь к воде. – Просто ты человек.
– Странное дело, но и ты мне тоже кажешься человеком!
– Куда же от этого денешься?
Её губы дрогнули в подобии улыбки, которую тут же прогнала вспышка боли.
– Что плохого в том, чтобы быть человеком? – пожал плечами Хорса.
Она уже зачерпнула воды в ладонь, но он расслышал её слова:
– Хуже этого нет ничего.
Хорса дал ей время умыться и сказал:
– Нужно идти.
Алайя отвернулась. Теряя терпение, Хорса спросил жёстче:
– Ты хочешь остаться здесь?
– Почему нет?
– Хотя бы потому, что это значит умереть.
– А тебе не всё равно?
– Что за вопрос? По-твоему, я вмешался забавы ради?
Она посмотрела ему в лицо. Один глаз её почти закрылся из-за огромного синяка, но другой горел каким-то адским огнём.
– А ты сам можешь сказать, почему вмешался?
– Потому что так было нужно.
На лице её читалось недоверие. Хорса вздохнул. Должно быть, разум девушки помутился от пережитого…
Он хотел сказать что-нибудь успокаивающее, но тут его охватило неприятное чувство, что за ним следят. Не делая резких движений, он полуобернулся – и заметил краем глаза движение на краю балки.
– Скажи мне: ты хочешь снова попасть в руки тех, кто бил тебя камнями?
В её взоре мелькнул испуг.
– Думаю, нет. Но это случится, если ты не пойдёшь со мной. Боюсь, горожане не слишком уважают волю богов. Не знаю, что ты обо мне думаешь, но я хочу помочь. Садись ко мне на спину.
***
Эриной был мрачен. Проклятая ведьма и так-то не шла из головы, а теперь добавились мысли о том, как он будет выглядеть в глазах начальства, если сегодняшняя история станет известна.
А она станет известна: слишком много народу участвовало в несостоявшейся расправе.
Само по себе это не беда. Если бы всё закончилось благополучно, никто бы и не пикнул. Совместно пролитая кровь надёжно залепляет рты…
Летта, жена, как всегда, тонко чувствовала настроение Эриноя, но, не к чести её будь сказано, попыталась развеять его: в мыльне была несносно навязчива со своими ласками, потом во время ужина надумала позвать музыкантов и рабынь, разучивших новый танец.
Рабыни старались на славу, их томные движения без труда могли разжечь кровь, однако Эриной вовсе не хотел отвлекаться от своих дум.
– Достаточно, – сказал он, остановив танец, и обратился к жене: – Должно быть, у тебя остались ещё дела на женской половине. Не хочу тебя задерживать.
– Конечно, мой господин, – недрогнувшим голосом ответила Летта.
Махнув рукой музыкантам и рабыням, чтобы скрылись с глаз, она удалилась с прямой спиной.
Эриной