удар – это, конечно, дело рисковое. Пирс Маклахен никогда не озадачивался такой дрянью, как современное оружие, война и всё подобное. Но тут уж пришлось поинтересоваться, чем эти чёртовы ядерные удары грозят. Рисковое оказалось дело, рисковое. Не так уж далеко Гир от большой земли. А если китаёзы маху дадут и одна ракета возьмёт чуть в сторону, так они тут вообще свариться могут в море, как кильки – хоть в банку закатывай. Ну так ведь никто и не обещал, что всё будет так, как тебе удобно. Риск – он всегда есть, в любом деле. А всяко разно, тут, на острове, шансов выжить больше. А потому некуда им деваться, вшам – потянутся они сюда, не сегодня так завтра, все эти очкастые, бледные, прыщавые городские глисты в обмотках. Повезут Пирсу Маклахену свои денежки, золотишко, вещички.
А там ведь ещё какой момент… Война – она ж дело такое: без жертв среди мирного населения не бывает. Кто-то приболеть может, кто-то в уныние впасть и утопиться, кто-то кого-то убьёт ненароком… Ну, вы понимаете… Разумеется, Пирс Маклахен тут будет ни при чём. Просто такова жизнь, таковы уж людишки – месиво это вонючее, черви, слизни…
Людей Пирс Маклахен не любил. Да что там! Он их ненавидел.
Он не помнил, всегда ли так было. Да, собственно, и не пытался вспомнить – не до того ему как-то. Наверное, никогда особой приязни к человеческой массе не было места в его суровом сердце.
Иногда он пытался, сидя на скрипучем стуле у небольшого узкого оконца, выходящего на скомерский маяк, покуривая самокрутку, вспомнить себя молодым. И не мог. Как будто никогда им не был, а родился сразу пожилым хозяином отеля "Остров". Да, время на острове не имеет никакого значения, никакой власти у него нет. А уж над Пирсом Маклахеном – и тем более.
Он не мог вспомнить себя даже тридцатилетним. Кажется… Или ему тогда было уже сорок? Когда эта чёртова цыганка, эта тварь…
Нет, не стоит вспоминать, а то он опять начнёт яриться…
Пирс Маклахен потянулся, задумчиво погладил, похлопал тёплый коровий бок. Моуи ответила нежным вздохом.
– Ладно, – вздохнул и он, поднимаясь с низкого стульчика, на котором по утрам доил свою коровку или просто сидел, когда приходил поболтать, – пойду я, пожалуй. Посмотрю, что там эта дура делает. Наперёд ведь знаю, что бросила картошку и возле радио торчит, дрянь такая. Или за этим чокнутым подглядывает.
Моуи мотнула рогатой головой, покосилась на него со всем согласным глазом. Он почесал жёсткий курчавый лоб, похлопал Моуи по крупу. После тихого общения с коровой в душе старого Пирса Маклахена всегда наступало умиротворение. Недолгое, правда. Если бы не все эти вши, которые без доброго пинка как без сладкого, жизнь у него была бы совсем другая.
Хорошенько притворив дверь коровника, Маклахен оглядел остров. Последнее время это зрелище не приносило удовлетворения. Лето нынче стояло бессолнечное, небо всё больше хмурое. И дождя-то нет, а постоянно будто тучи на небе – всё затянуто серым. Трава жухнет – хоть берись и поливай. Сено закупать