восемьсот девяносто первый, двадцать третье мая.
– Место работы?
– Мехмастерские в порту. Старший мастер.
– Почему не на работе?
– Отгул взял, у меня жена в больнице, навещал, значит.
– Понятно… – следователь быстро заполнял протокол, – Расскажите, Евсей… э-э… Кириллович, что произошло.
Прохоров задумался.
– Ну, я… это… сидел здесь, а они, все трое, вот тут, – он показал пальцем, – До меня пришли. Я ещё обратил внимание, что татарину водку наливают. Потом отвлёкся. Когда пошел в сортир, их за столиком уже не было. А в сортире – мать пресвятая богородица! Лужа кровищи и все лежат! Я на одного чуть не насс… чуть не наступил! Еле выбрался, значит, и шумлю: убили! Вот и… все, вроде.
– Не ссорились они?
– Не, не ссорились, это точно.
Задав ещё несколько вопросов, ответы на которые дела не прояснили, следователь записал адрес Прохорова и попросил расписаться в протоколе.
– Да, забыл спросить: вы партийный?
– А как же! Член ВКП (б) с тыща девятьсот тридцать восьмого года!
Следователь наклонился к заросшему седыми волосами уху свидетеля:
– Тогда брюки застегните, товарищ, не позорьте Партию!
Ахнув, Евсей Кириллович залился краской и проворно заработал пальцами.
Донцов, дождавшись, пока тот закончит, кивнул:
– Очень хорошо, товарищ! До свиданья, вы нам очень помогли. Вызовем, ну, повесточку пришлем попозже.
– Да я, типа, понимаю…
Из туалета вышел судебный эксперт, дымя беломориной:
– Дарий Аркадьевич! У пострадавшего весь затылок всмятку. Черепно-мозговая травма. Вот, такая причина смерти. Подробнее – после вскрытия.
– Спасибо, Андрей Иванович.
Следователь пригласил за столик разливальщицу.
– Фамилия, имя, отчество?
Та ответила.
– Год рождения?
– Молодая ещё! – кокетливо повела очами уже оправившаяся от шока Катерина.
– А конкретнее?
– Ой, ну, напишите, что двадцать первого!
На самом деле она была ровесницей Великого Октября.
– Семейное положение?
– Вдова я, – грудным голосом поведала Катерина, сроду, между нами говоря, замужем не бывавшая.
Когда тебе глубоко за тридцать, выражение «не замужем» как-то не звучит. Опять же, как насчет сыночка Модестика объяснять? Вот и врала, что была вдовой соседа – боцмана Пилипенко, сгинувшего на войне. А свидетельство о браке сгорело при бомбежке! Люди верили, в военкомате даже помогли сына в Нахимовское училище пристроить.
Быстро записав всё это, следователь спросил:
– Эти, трое, вместе пришли, или по отдельности?
Катерина, не задумываясь, ответила:
– Татарин, точно, один пришел… Я ещё подумала: глухонемой. А эти… не помню. То ли вместе, то ли по отдельности… Мест было мало в зале, вот они и сели к нему. Нет, помню! Тот, который раненый,