ведь смогли понять и оценить ваше искусство – значит, десятки миллионов людей способны им восхищаться! Мы ведь купили бы билеты на ваш концерт – значит, десятки миллионов людей купили бы!
– Допустим, – вмешалась Марианна. – И что из этого следует?
– Это я вас хочу спросить: как вам может кто-то мешать продвигать ваше творчество? Как может какой-то дебил Просняк, директор какой-то полуразвалившейся провинциальной шараги – единолично встать между вами и вашей публикой? Это же абсурд!
– Он не один, Пан, – грустно сказал Понуров.
– Это система, – пояснила Манкина.
– Какая на хрен система?! – всё больше распылялся Пан. – Какого дьявола в таком случае была перестройка? Чтобы мы могли смотреть, что хотим – и снимать, что хотим! Писать, что хотим – и читать, что хотим! Играть, что хотим – и слушать, что хотим! Разве может сегодня какая-нибудь партийная сволочь навязывать нам, с чем выходить на сцену, а с чем сидеть дома и молчать в тряпочку?
– И что ты предлагаешь? – иронично спросил Хомяков.
– Отчего бы нам с вами не попробовать самим организовать концерт?
Тут ребята расхохотались, тыкая в него пальцами.
– Пан! – процедила сквозь смех Марианна. – Ты когда пьяный – иной раз как ляпнешь чего-нибудь – так хоть стой хоть падай!
И только Пану было отнюдь не до смеха.
– А что смешного?
– Думаешь, ты самый умный? – наклонился над ним Кирилл.
– Слышали историю про Данцига? – неожиданно сменил тему Пан.
– Про кого? – не понял Хом.
– Про великого математика Джорджа Данцига. Знаете, как он впервые заявил о себе во всеуслышание? Он тогда ещё учился в институте. И однажды педагог на лекции показал своим студентам задачу, которую решить невозможно. Сам Эйнштейн так и не нашёл ей решения! А что же Данциг? А Данциг был раздолбаем! Он, как обычно, проспал и опоздал на лекцию. И потому не слышал, что решить эту задачу невозможно! Он думал, что на доске обыкновенное домашнее задание! И, покорпев над задачей часок-другой – взял и решил её! Он просто не знал, что решить её невозможно!
– Это ты к чему? – спросила Марианна.
– Я дилетант. Я мало что смыслю в музыке. Я ничего не понимаю в тех отношениях, что царят сегодня в музыкальном мире. Для меня загадка, по каким законам он существует. Я не знаю, что в нём возможно, а что невозможно. Но у меня свежий взгляд. Не замыленный стереотипами и предрассудками. Надо мной не довлеет ореол невозможности тех или иных возможностей. Меня не сковывает слава неразрешимости тех или иных проблем. Я вижу то, чего вы не видите!
– Пан, подожди, послушай, – замотал головой Кирилл. – Всё это очень красиво на словах. Всё это офигенно звучит в теории! Но на практике: где ты возьмёшь зал, если Просняк тебе его не даст? Арендуешь? Знаешь, сколько стоит аренда зала в Москве? Где ты возьмёшь столько денег?
– А реклама? – добавила Марианна. – Допустим, у тебя есть зал и первоклассная программа. Но как заполнить этот зал публикой? Как мотивировать людей прийти на твой концерт?
– Но как-то же