званию «капитан юстиции».
– Добрый день! – поздоровался подошедший Забелин и представился, но был встречен не очень любезно.
– Я уже объяснила вашему коллеге, что делом занимается полиция, – холодно сообщила Яркова, – вы здесь не нужны! Мы сами справимся. Если будет что-то заслуживающее внимание, получите информацию установленным порядком.
– Да ладно, мы же все делаем одно дело, – попытался разрядить обстановку Сергей Павлович глядя на самоуверенное лицо следователя в юбке. – Я хотел попросить, чтобы записи видеокамеры с гимназии дали нам посмотреть.
Забелин не хотел говорить при Ярковой о записях – пусть бы Гонцов порешал с операми, – но потом будто черт толкнул его под локоть. Яркова оглянулась на гимназию, тоже заметила висящие над входом камеры.
– Мы их изучить, после сообщим вам, – неопределенно ответила она. – А сейчас, извините, работать надо.
Глядя вслед отошедшей Ярковой, Юрий Юрьевич, дергая кадыком, буркнул:
– Серьезная дамочка!
– Ничего, решим вопрос. Только придется выходить на другой уровень у следаков в их Комитете. Ох и не люблю я эти заморочки, когда каждая кочка мнит себя горой! Ты подожди меня в машине, я схожу к своим и еще вернусь.
Думая о Ярковой и удивляясь в душе людям, которые любят создавать проблемы другим абсолютно на пустом месте, Сергей Павлович отправился к джипу жены. Там он сказал Рите:
– Если с тобой уже поговорили следователи, езжайте!
– Мне еще ГИБДД ждать, видишь, помяла, – Рита махнула рукой на машину, стоявшую позади неё. – Если можешь, захвати Машу и забрось её домой. Я боюсь, мне придется часа два ждать, здесь же все оцеплено.
– Хорошо! – согласился Забелин и посторонился – с включенными красно-синими огнями, но без сирены, начали двигаться машины скорой помощи, забравшие погибших от остановки.
Он посмотрел им вслед, испытывая горькое чувство бессилия и ненависти. Враг был вокруг, враг наносил смертельные удары, убивая беззащитных, а они не знали где он, кто он, и, самое главное, куда ударит в следующий раз.
Москва, больница скорой медицинской помощи, общая палата, 27 июня 2013г., 18.22
Дмитрий Ковалев готовился к выписке из больницы. Он чувствовал себя достаточно хорошо – голова уже не кружилась, и больничная палата не плыла перед глазами, не болел бок, на который он упал, когда отлетел от машины, пропала периодически наплывавшая тошнота. И самое главное, бесследно исчезло проклятое черное забытье, в которое он сваливался в первые дни.
Он уже собрал вещи, оделся и готовился уйти из палаты, но его задержал работающий телевизор, стоявший в углу комнаты. Обычно он работал без звука, однако тут пошла картинка школы, возникло встревоженное лицо диктора, и Дмитрий прибавил звук. Так он узнал о совершенном теракте возле гимназии на улице Двинцев.
Он присел на стул, чтобы досмотреть репортаж до конца. Но дверь палаты открылась, и вошел молодой