под лестницей, вместе с ночным горшком и стопкой писчей бумаги. Он обмотал одну ладонь носовым платком, приподнял крышку горшка, почувствовал его зловоние и увидел, что его нужно вымыть.
Большинство листов были исписаны зелёными чернилами, сведённая судорогой рука писавшего, не позволяла удерживать строки прямыми. Первая страница была довольно искусно разукрашена каллиграфическими завитками и крохотными личиками, злыми, несколько похожими на встречающиеся в средневековых манускриптах. Посередине сантиметровыми буквами с орнаментом было написано: «Демон у него в голове», а ниже – буквами поменьше «Роман Альберта Джадсона».
Он поднимал страницы кончиком своего карманного ножа. И читал слова, фразы, видел чередования и каракули под различным углом, что, похоже, свидетельствовало о потере контроля по мере того, как он углублялся в стопку записей. Затем пошли страницы с только несколькими словами, написанными большими буквами, затем рисунки – гротескные лица, пенисы и яички, глаза. Затем страница какой-то бессвязной нелепицы, просто набор слов, неразборчивость почерка. За этим последовал вразумительный текст, как будто пытались снова начать – и имена и события персонажей из набросков, пропавших с письменного стола Мортона.
Затем вернулся Пансо, который сказал, незваный гость опорожнял свой горшок в туалете в саду Мортона, и тут Мортон почувствовал приступ внезапной тошноты: Он – это я.
Сидя снова в своей комнате с кофе, глядя на сидящего напротив в расстёгнутом пальто Пансо, Мортон размышлял над вопросом – была ли это угроза? – Альберта Джадсона. В дальнем конце комнаты дверь к «немому официанту»[30] была открыта, что служило средством прослушивания сержанта Фрэнка, он был в курсе всего, о чём там говорится. Мортон не возражал; он все равно хотел бы позднее обсудить эту тему с ним.
– Я теряю целый рабочий день, – сказал Мортон.
– А я нет? Я на каникулах, да? Я здесь вообще не должен быть, Мортон; в отделе уголовного розыска для меня приготовлена работка получше.
– Если должны быть там, бегите.
– Марксон, тот молодой детектив, хороший парень. Это его дело; он-то и будет тем, с кем вам нужно говорить. Но не забывайте, что он молод и стремится делать успехи, и он может не успеть оглянуться, как Джорджи Гиллам окажется у него на «хвосте», разнюхивая, что да как.
– А что там с отпечатками пальцев, про которые вы говорили?
– Вы же знаете, как они выглядят? Конечно, знаете. Нет двух одинаковых и всякое такое. Он заворчал. – Давайте пропустим то, что это ещё нужно доказать. Значение имеет то, что министр внутренних дел Велик Давидтании и прочие ныне власть предержащие хотят, чтобы мы собирали отпечатки пальцев на местах преступления. И что, они помогут нам находить преступников? Нет, потому что у нас нет того, с чем их можно сравнить. Будут ли они полезны нам через десять или двадцать лет, когда мы соберём их достаточное количество? Может быть, если теория правильная. Сегодня же, всё, что они могут нам сказать, так это – возможно, кто-то, чьи отпечатки у нас уже имеются, мог бы быть на