в обществе тети Саши. Тетя Саша открыла мне тайну… капустного пирога.
Шеф молчал. Он уже приобрел иммунитет к послеобеденному бреду младшего лаборанта и многозначительным молчанием выражал глубокое безразличие к его обильному словесному недержанию.
– Пал Палыч, призвать к порядку эту легкую авиацию можно? – неожиданно переключился Кеха. – Существует такой порядок? Инструкция на этот случай есть?.. Чего-ждем-то? Ждем… Выжидаем.
Ожидание действительно становилось невыносимым. Хотелось хорошей разгрузки, либо абсолютного покоя. А Пал Палыч, казалось Семенову, не испытывал никаких чувств и тем еще более угнетал парня. Семенов заводился сам и задирал шефа.
– Вот скажи-ка мне, – настаивал он, – почему вы, геологи, какими-то нерешительными становитесь, как только до разговоров с летунами доходит. Робкими до скрючивания пальцев… Не способными потребовать права. Противно видеть… Понятно: летуны в форме с погончиками, наглажены и до синевы выбриты, а наш брат перед ним, словно неандертальское чучело перед небесным Апполоном. Хотя тоже в форме. В хлопчатобумажной. Но – не брит! И удостоверение личности дома… на комоде… забыл. Но это же все ат-ри-буты профессии! А суть-то… она проста.
– А в чем же суть?
– Погоди… Глянь, не к нам ли чешут?
В прямо противоположном направлении ленивой стайкой удалялись девичьи фигурки. Семенов, деланно задрав голову, проследил их исчезновение и пробормотал:
– Все прекрасные ундины проплывают, будто льдины… Да! Кстати, – снова оживился Кеха, – как твои амурные амбиции, Паша? Видимо, слава сибирского дон Гуана…
– …не дает тебе покоя. Снимай-ка ты, балабол, джинсовое и голубое, надо ящики вон к той машине таскать. – Пал Палыч неопределенно мотнул головой, но Кеха интуитивно и озадаченно обернулся, и оглядел горизонт.
– Таскать? Опять таскать? – Изумился он.
– Привыкай, – отрезал Пал Палыч. – Этот крест мы сами себе выбрали.
Помолчали.
– Кстати! На счет креста… – Снова нашелся Семенов. – Как обремененный жизненным опытом муж… как криминалист натуры, ты, видимо… – Семенов повертел пальцами в поисках мысли и, не найдя ее, небрежно отмахнулся. – Меня долго преследует одно лицо. Или случай. Сон… Вот из Эрмитажа я вышел с Екатериной Второй… Еле отцепился от нее в самолете над Африкандой. В Апатитах меня клеила молодая апача с таким вы-ы-резом… А тут – тетя Саша. Она, кажется, проглотила улыбку Моны Лизы…
– Миражи! – одним словом резюмировал шеф.
– Да. Ты как думаешь, это от лукавого, или…
– Это тебя тяготит?
– Нет, но я помню все фотолица с витрины «Их разыскивает милиция» и боюсь в любой момент обнаружить среди вас одно из этих лиц.
Пал Палыч хохотнул и громко захлопнул скоросшиватель.
– Вы шизик, мальчик. Вас следует лечить. Но сейчас главное – не ваш комплекс. Главное – ящики. Вечером мы вылетаем в Вороньи Тундры! На вертопрахе! Фьють!.. – И он принялся раздеваться.
– А