к покаянию звучит, но он неслышен, ибо замкнут слух народа.
Заветы, наставления – всё забыто, в беспамятстве погибло.
Живые возомнили, что их знание превыше мудрости их предков.
Но те, чьими сердцами кормится земля, терпят и ждут, на провидение возлагая свою волю.
«Свитки»
Журналист Андрей Гедройц, милый и застенчивый человек, не был широко известен в Москве.
Он писал газетные очерки, фельетоны и рецензии, получая небольшие, но постоянные гонорары.
Гедройц вёл размеренную неторопливую жизнь, далёкую от неурядиц быта и успокоенную миром слов.
Но вот в последнее лето двадцатого века взяла его тоска: то ли подействовала особая атмосфера переломного года, то ли прежде времени наступил кризис среднего возраста, но Гедройц отяготился своим существованием.
Его повседневная жизнь была однообразна и по сути бессмысленна, она текла от завтрака к ужину, ото сна ко сну – без цели, развития и результата.
Он стал всё больше задумываться о том, что хорошо бы что-то изменить, уйти от привычного уклада жизни.
Ему захотелось совершить что-нибудь яркое – но что он мог сделать?
И коль скоро главным его умением была способность выражать мысли на бумаге, он решил, что настало время написать что-нибудь серьёзное – не фельетон, а роман – ну, или хотя бы повесть.
Тема, конечно, должна быть значительной и волнующей – эпической, героической.
«Наш народ влюблён в историю и обязательно будет читать героическую книгу», – думал Гедройц.
Решение пришло быстро: ничего более героического в родной истории, чем Сталинградская битва, он придумать не мог.
К тому же было личное отношение к этому сражению: его родной прадед, крупный ученый-биолог, работал в Сталинграде во время войны и пропал там без вести.
Андрей понял, что о Сталинградской битве и нужно писать книгу, что это его долг перед прадедом, перед семьёй – и стал собирать материал, засел за изучение военных книг, документальных и художественных.
А чем больше находил сведений, деталей, гипотез, тем меньше понимал, что же в действительности происходило тогда в Сталинграде.
Он не мог найти ответа на самый, казалось бы, очевидный вопрос: в чём была причина и смысл этой битвы?
Зачем Гитлер отвёл войска от Москвы и направил их к Каспийскому морю? – лучшие войска, бравшие до этого Париж и Варшаву.
Объяснения историков были на первый взгляд логичны, всё чётко укладывалось в стратегический план немцев, в их стремление выйти к кавказской нефти, контролировать южную часть Волги – и попутно покорить символический город имени Сталина.
Но что-то мешало Гедройцу полностью согласиться с таким толкованием: конечно, определенный смысл в нем был, но он плохо увязывался с ожесточенностью самого кровопролитного сражения в истории.
И Гитлер, и Сталин явно осознавали битву как предельную кульминацию войны – при очевидно