А Шуршик шарахнулся как раз под неё. Кто-то резко распахнул дверь. Некто, исполинский и тёмный, остановился в дверном проёме. Нагнулся, но за порог перешагивать не стал:
– Кто тут безобразит? Опять ты? – голос от недовольства был похож на рычание. – Надоело за вами бегать. Бегайте друг за другом – Шишок за Шуршиком, Шуршик за Шишком! Нас-то чего впутываете в свои разборки?
Шуршик выглянул из-под ног Егора и пожаловался на судьбу:
– Ну, вот так всегда. В самый неподходящий момент.
– А, ты тут ещё и не один, паршивец! Ну-ка, выметайтесь оба! А то сам метлу принесу, мало не покажется!
– Уже метёмся, – пискнул Шуршик и ринулся в дверь, пытаясь проскользнуть в узкую щёлочку между косяком и тёмным силуэтом. И счастливо отделался.
Силуэт, упустив первого и даже не оглянувшись, продолжал ждать второго. Егору стало стыдно. В какое позорище вляпался! Шуршику что – он по лесным законам живёт, вотчинные не для него писаны. Но мукам совести быстро пришёл конец. Всё тот же некто крепко взял Егора за ухо, наверно, чтобы продемонстрировать, что муки бывают разные. Исполин вытащил его из избушки на белый свет и захохотал так, что с ближайших сосен разом посыпались шишки, добавив боли и унижения. Это был Шалауров.
Глава 6. Не все девчонки любят розы
Кто сказал, что самая большая неприятность в жизни, какая только может произойти, уже произошла? Конечно, нет. Если начали драть за уши – это верный признак, что всё только начинается. Но Егор не прислушался ни к голосу своей интуиции, ни к тем звукам, которые роились в его раскрасневшемся ухе.
Вот с таким ухом он и предстал перед Лизой Зиминой, приведённый Шалауровым за руку к новому гостиничному корпусу, в конференц-зале которого как раз обычно и собирался Совет Вотчины. Лиза, такая кудрявая и легкомысленная на вид, пожалуй, всё сразу поняла, но ни вопросов, ни удивления Егор от неё не дождался. Пока они шли вдвоём длинным коридором корпуса, она тараторила не умолкая:
– Представь, летом в лагере мы как раз здесь жили, и мне кто-то дверью в бровь хлобысь! Синяк в пол-лица и как раз на полсмены!
Только Егор хотел снова подумать, что она легкомысленная, и расслабился от этой мысли, как Лиза его огорошила резкой и точной формулировкой вопроса:
– Какую позицию ты занимаешь по отношению к войне Алой и Белой розы?
Егор в изумлении остановился. Вы бы тоже изумились. Но совсем не от того, о чём подумали. В вопросе, на самом деле, не было ничего удивительного. Удивительной была Лизина осведомлённость. И это как раз то слабое место, которое Егор пытался скрыть от хранителей да и от самого Старейшего! Зимина, предчувствуя неслабый разговор, потянула Егора куда-то в сторону. Они оказались в закутке среди гладильных досок и выстроившихся в ряд утюгов.
За эти несколько секунд Егору показалось, что он успел взять себя в руки и даже что-то придумать:
– Какая это может