закуплены крутыми издательствами. Мы работаем с теми, кого продать невозможно. Ну, мы, конечно, выставляем книги наших авторов, – он подлил в слово «авторов» баррель желчи и яда, – в свой магазинчик, но больше для проформы. Чтобы у графоманов была надежда, будто они кому-то нужны.
– М-да… – только и сказала Лиза.
– Иван, ты как всегда! – пожурила виновника торжества Людмила Геннадьевна. – Говорить с дамами о своей работе невежливо.
– Но мне интересно! – почти искренне сказала Лиза. – Кстати, у вас так много книг… я ни у кого столько не видела!
– Библиотеку начал собирать ещё мой дедушка! – гордо сообщила Людмила Геннадьевна. – А самые старые книги он унаследовал от своего дедушки. У нас есть даже первые издания Льва Николаевича с дарственной надписью от автора.
Спустя секунду гостья сообразила, что речь идёт о Льве Толстом.
– Круто! А можно посмотреть?
– Главные раритеты – в моём кабинете, – снова вступил Иван. – Готов поработать гидом.
– Конечно, покажите, пожалуйста! – Лиза одарила его тёплым взглядом, исполненным надеждой на грядущее блаженство (кажется, так пишут в пыльных книгах?)
«Кабинетом» называлась комната, где Иван спал и работал за компом. Кроме компа, ничего не указывало на то, что это жилище молодого современного парня. Вдоль одной стены тянулись книжные полки, возле другой стоял платяной шкаф и аккуратно застеленная кровать.
Гостье был предъявлен «Русский вестник» 1863 года. Страницу, где начиналась повесть «Казаки», украшал порыжевший чернильный росчерк, который Лиза, как ни пыталась, не смогла прочесть.
– Настоящее сокровище! Твой дедушка знал Льва Толстого? – «Ты» вылетело само собой и настолько естественно, что никто этому не удивился.
– Нет. Он купил эту книжку у одного обедневшего толстовца. Тот проигрался на бирже и распродавал автографы графа-смутьяна, чтобы хоть как-то поправить дела.
Иван рассказывал про обедневшего толстовца, а хитрая гостья продолжал украдкой зыркать по комнате. Следов присутствия женщины, даже эпизодического, она не заметила, хотя это, конечно, вовсе ничего не означало: он мог встречаться с девушками и за пределами своей квартиры. Но это было непринципиально: 5 дециолафов, и то с натяжкой…
А над кроватью висела картина, которую Лиза узнала, несмотря на полумрак. Это была репродукция Александра Иванова «Аполлон, Гиацинт и Кипарис». Эта картина ей нравилась, особенно загорелый Кипарис. Она впервые увидела эту картину четыре года назад, и этот мальчишка стал являться в её фантазии. Господин Иванов знал толк в красивых мальчиках и изображал их с любовью. Вот только в комнате мужика эта картина смотрелась… гмм, подозрительно.
Лиза обернулась и ахнула про себя. Напротив греческой троицы изгибался «Победоносный Амур» Караваджо. Да, конечно, это высокое искусство и бла-бла-бла. Но, как ни крути, голые пацаны – это голые пацаны, и, если мужик