в порядке. Я сам иногда могу ляпнуть такое, что небу жарко.
«Забавно. Кажется, мой матерный вопль поразил его в самое сердце! Ему нравятся грубые девушки? Наверное, он всё-таки не содомит. Но всё равно…»
Прощание вышло скомканным, но причина была, как ни крути, уважительной. Лиза дала Ивану и его матушке свой номер мобильного и записала их номера, а также получила согласие заходить к ним в любое время и брать книжки почитать. В дверях она настолько расчувствовалась, что чмокнула замглавреда в щёку и поскакала домой, к альдегидам и кетонам.
Вечер перестал быть томным
Коллоквиум по альдегидам и кетонам Лиза сдала, хотя и не вполне осознанно: она до сих пор переживала свои приключения. Она вспоминала глаза прекрасного белокурого барда, глядящие в самые сокровенные закоулки её души, и одновременно чувствовала на себе взгляд Лёшки. До начала занятий они не успели перемолвиться ни словом, потому что Лиза до трёх ночи забивала себе в голову карбонильные соединения, проспала и прибежала спустя десять минут после официального начала пары – органическая химия в понедельник была первой по расписанию. К счастью, Ви-два-О – так студенты звали семинариста Виталь-Викторовича Островского – придерживался либеральных правил и на мелкие нарушения дисциплины смотрел сквозь пальцы. Точнее, вовсе не замечал их. Профессоресса, читавшая лекции, к опоздунам и опозданкам была безжалостна: никто не должен был войти в аудиторию после неё.
Но карбонильные страсти остались позади, и Лёшка предложил Лизе отметить успех в кафе.
Она согласилась, потому что в этот день вместо второй пары выдалось «окно»: дальше был английский, но «англичанка» с конца той недели болела, а на замену ей никого не поставили. Хотя они вдвоём сбежали бы, даже если бы «окна» не было. Лиза знала английский не хуже преподши, и, чем слушать сбивчивый рунглиш Пашки Михеева (кто только засунул этого толстомясого тормоза в первую группу?), лучше поболтать с симпатичным мальчонкой.
«Симпатичный мальчонка» привёл подругу в ближайший торгово-развлекательный центр. Там они взяли в кафе по порции вкуснейшего чёрного кофе и сливочного мороженого с ягодным сиропчиком, и уселись под искусственной пальмой с видом на фонтанчик.
Разговор, как назло, не клеился. Лёшка явно хотел сказать что-то важное, но боялся, а Лиза не знала, как его подтолкнуть. Поэтому они рассказывали друг дружке «забавные случаи из жизни». Это напоминало посты в «одноглазиках», где старпёры пересказывают от первого лица бородатые анекдоты, с непременным окончанием «вся маршрутка так и легла».
Временами Лизин кавалер замолкал и заворожённо смотрел, как гибкий розовый язычок его собеседницы снимает с ложечки мороженое.
(…парень, лучше тебе не знать, что было на этом язычке пару дней назад…)
– …А вот Помяловский писал: у бурсаков, это, у студентов духовных училищ при царе, была такая примета – чтобы препод не спросил, когда ты не готов, держаться, как он выразился, за некоторую часть своего тела.
– А мне что же, за клитор держаться? – спросила