снимал моржей и медведей? – спросил Прожогин.
– Не на Преображении, а на Песчаном. К тому острову никакое судно подойти близко не может, мели там, людей нет. Дедин этот – мужик отчаянный, как это он ухитрился там снять и живым остаться! А насчет медведя, ребята, так я прямо скажу, вам его от смерти неминучей не спасти. Били его полярники, бьют и бить будут, вот и весь сказ!…Кто же от такой шкуры откажется? Человек сперва о себе думает, а потом уже о природе… А заповедник – что же, дело хорошее, только не поздно ли за него взялись?
Мы попрощались и вышли из помещения полярной станции. На растяжках большой радиомачты густо висели гольцы – арктические лососи, ловля которых запрещена. «Если бы сейчас рыбинспектор предъявил штраф, пожалуй, геологам не хватило бы их длинных северных рублей, чтобы расплатиться», – невольно подумалось мне. Угадав мою мысль, Танкачеев махнул рукой, дескать, брось, не связывайся… Сопровождаемые настороженными взглядами, мы повернули к мысу, за которым стояла наша краснокрылая «Аннушка».
– Держись, геолог! С голоду не пропади! – только и сказал Прожогин, помахав рукой поднявшемуся с базы вертолету.
Самолет взял курс на юг. Вдоль покрытого льдом огромного залива Байкура-Неру лежат красноватые выпуклые тундры с зелеными прожилками вдоль водостоков. Здесь опять начали встречаться олени, куропатки, гуси. Видели еще одну рыбацкую стоянку на самой южной точке залива, как раз там, где должна проходить граница намечаемого заповедника.
Насколько хватает глаз, расстилаются пространства полигональных болот, напоминающие гигантские вафли неестественных красновато-желтых цветов… Фантастические, неземные пейзажи, даже глазам не верится… Все это – проделки вечной мерзлоты и полярных грунтов. Снова речки, протоки – наверное, верховья Большой Балахни. И опять самолет входит в полосу густого тумана, ничего не видно, лишь изредка сквозь клочья облаков мелькают озера, болота, зеленые пятна тундры…
Я прошу Анатолия лететь к Лукунской, но он качает головой – горючее на исходе, мы летаем уже больше шести часов. Летим по-прежнему вслепую и выходим из тумана где-то возле Новой. Опять под крылом самолета Ары-Mac, зелень лесотундры и красивые синие озера, потом за лабиринтами проток появляется Хатанга, белые домики поселка. Спасибо нашим пилотам – Прожогину, Белокриницкому, штурману Освальду Славная у них работа!
На другой день после полета почти все его участники собрались вместе, разложили на столах и даже на полу таймырские карты и вычертили границу предлагаемого заповедника. Теперь задача Коротцева – рассчитать по материалам землеустройства его площадь, а наша – провести наземное обследование. В тот же день я составил текст письма с примерным описанием намеченного под заповедник участка, Валентин начертил картограммы, чтобы разослать их во все заинтересованные организации для предварительного согласования. Рассылка писем заняла у нас почти два дня. Только 20 июля я получил известие о вылете Н.К. Носковой из Москвы.