пронзительно звонка
от вечера к утру
струна седого холодка
на красочном пиру.
В ПОЛЯХ
В полях,
где бродит Дух Осенний,
спокойно, ясно и светло.
Там спят сиреневые тени
и привидения растений,
и так не верится во Зло.
Блестит овсяная солома
и пахнет вечностью земной.
Не надо нам иного дома
и прежних жизней за спиной.
Прошла Любовь и Сожаленья,
угасли дальние края.
Но словно Знак и Дар Спасенья
есть путь по золоту жнивья.
ПУСТЬ Я НЕРАЗУМНАЯ
Пусть я неразумная – всё же
хочу быть на ветер похожей —
свободной, поющей, летящей!
Я жизни хочу настоящей,
где ветер горячий и жгучий,
терзает округу и мучит,
где сосны срываются с кручи
на груды тяжёлых камней,
на скалы,
на острые скалы,
где зла и отчаянья мало,
где ветер свистит в поддувало
июльских расплавленных дней.
НЛО
Далеко, возле самого леса,
в предвечерних зыбучих снегах
колесница космических бесов
пронеслась на вселенских бегах.
Занялось, засияло полнеба,
помахали оттуда рукой.
Свет померк,
словно вовсе и не был,
только кто-то мелькнул за рекой.
Только след затерялся в сугробах,
тонкий след, уходящий в закат —
леденящее чувство озноба,
словно ты навсегда виноват.
Виноват, что состарился скоро,
что сегодня не веришь глазам,
что не знаешь и в лучшую пору.
что такое ты сам.
НА КРУТОМ СОСНОВОМ СКЛОНЕ
На крутом сосновом склоне
Горного хребта
В темноте дрожит и тонет
Странница звезда.
Кто-то жжёт свои раздумья,
Полночь запаля.
Для него сосновым шумом
Стала вся земля.
За колышущимся светом
Мир гудит во тьме.
Нет покоя —
Только ветер
Бьётся.
Как в тюрьме.
На крутом сосновом склоне
Горного хребта
В темноте дрожит и тонет,
Но горит звезда.
ВЫПЛАКАТЬСЯ
Выплакаться —
было бы полегче,
вылить своё горюшко впотьмах.
Вот ушёл неслышно тихий вечер,
словно древний дедушка в пимах.
За окном не зимняя пороша —
неостывших листьев жёлтый шум.
Что к утру мне Осень наворожит?
Ни о чём её не распрошу.
Всё я знаю – глухо и угрюмо
будет роща голая гудеть.
Мне одной с невысказанной думой
у окна холодного сидеть.
Было так задумано Всевышним.
Что ж, не пожелаешь и врагу.
Быть всегда на этом свете