регулировщиков.
ГАЗ-АА Станислава находился в самой середине колонны. Ожидание стало неприятным, тягучим. Чудилось, что отправление нарочно затягивается, а оно само по себе было слишком медленным, неорганизованным. Но в реальности советская армия делала всё возможное, что имелось в её силах. Многие в душе понимали, что зимнее Ладожское не в состоянии обеспечить потребности огромного административного центра.
Некоторые пехотинцы в опаске поглядывали на пасмурное небо, будто оттуда вот-вот был готов разразиться астероидный дождь, сжигающий любую дышащую тварь на своём пути. И правда, спокойствие приходилось очень неестественным, можно сказать, даже лживым.
Водитель нетерпеливо побарабанил по рулю.
– Ну быстрее, быстрее… – проворчал он.
Теперь настала их очередь. Маленький флажок не спеша поднимался, как заколдованный. И шофёр, и ефрейтор напряжённо уставились на этот кусок материи. Секунды тянулись подобно резине. Следующий грузовик уже было довольно-таки трудно увидеть за белёсой пеленой. Указательное устройство резко опустилось вниз. Двигатель аккуратно рыкнул, будто пёс, снимаемый с цепи.
– Ни пуха ни пера, товарищи солдаты, – послышалось из кузова наставление Добровольского. – Не сметь волноваться, нас прикрывают «Максимы». Более того, погода в эти минуты однозначно нелётная.
«Вот только вы забываете, что помимо авиации у противника есть ещё и артиллерия», – пессимистично подумал наш герой, однако виду о своих роковых догадках не подал.
Держались на умеренной скорости. Немного покачивало, колёса время от времени едва заметно проскальзывали, повизгивая. Некоторые пытались вздремнуть. Станислав проверил свою «трёхлинейку»: та оказалась в полной боевой готовности. В кузов проникал холодный ветер. На какой-то миг можно было поверить, что эта группа бойцов здесь одна: посреди нескончаемой стылой пустыни, после страшного Апокалипсиса, застыв, как изваяние, она плывёт сквозь несуществующую вечность.
Знакомо заныло в груди. Богатырёв прищурился, вцепившись взглядом в горизонт. Облака начинали потихоньку рассеиваться, становясь не такими плотными, как ранее. Сомнительно, что немцы отважатся пикировать при таких условиях. Для подобного рода действий нужна была хорошая видимость с высоты четырёх тысяч шестисот километров. Однако внезапно в постепенно исчезающий пелене появились знакомые силуэты: «восемьдесят седьмые „Юнкерсы“» стремительно приближались линией к ползущей колонне. Авиация летела с северо-востока, со стороны Финляндии. И она вовсе не собирались атаковать вертикальным способом.
– «Штуки»! – крикнул ефрейтор.
– Ё-моё, – изумлённо кинул водитель. – Дождались…
Загудели германские пропеллеры. Штурмовики безжалостно открыли огонь по транспортным средствам. Пули отламывали ото льда немалые куски и оставляли значительный след. Ехавший впереди