анатомического устройства подкреплены магической компонентой. Летучие, например, по методу левитации. Хотя вот плавучие, сдается мне, устроились неплохо, буквально как… гм… как рыба в воде. Не знаю, однако, сколько сможет выдержать тело экстраординарного размера без магических скрепов, ведь физика и биология неумолимы.
Ох он и трепло. Куда там в актеры – надо его в политики пристраивать. Долго, сочно и с искренней вовлеченностью рассказывать о том, насколько ты ничего не знаешь – в их среде навык чрезвычайно востребованный.
– Очевидно, что в данном случае существо ограничено размерами водоема, – закончил Фирзаил лекцию очевидным выводом. – Но, насколько я вижу, это мало помогает сделать выводы, так как практически не ограничивает допускаемых вариантов.
– А просто «не знаю» сказать было не судьба?
– В культурных слоях, к которым я близок, подобное поведение расценивается как крайняя и ничем не извинимая грубость. Когда твоим мнением интересуются, ты должен ответить наиболее полно и информативно.
– Теперь понятно, почему вы войну за написание буквы профукали. Если разведчики в такой манере докладываются, о какой оперативности может идти речь?
– Вообще-то в подобной манере докладывались разведчики обеих сторон, и причины, по которым одна из сторон одерживает верх в военном конфликте, в нашей истории крайне редко связаны с оперативностью. Только дикие звери берут, – эльф со значением указал пальчиком на озеро, – лихим наскоком. Существа цивилизованные ведут свои партии вдумчиво и всесторонне осмотрительно.
– А если бы ты шустро не завопил, что ты друг, я бы тебя еще там прикончил.
– Справедливо. И мне давно уже кажется, что эта поспешность ныне выходит мне, как у вас почему-то говорят, боком. Смерть – необратимый и трагичный финал, особенно для лишенного необходимости умирать, но выражение «участь хуже смерти» внезапно открылось передо мною в жутких подробностях.
Это он еще миковой стряпни не пробовал. Ничего, закалим длинноухого, разовьем инстинкты и рефлексы, вернется на историческую родину таким мачо-эльфом, что все ушастые девахи его будут. Или нет. Может, у них там как раз такие рассуждатели считаются за наиболее завидную партию? У нас тоже есть такая доктрина, под условным названием «зануде проще уступить, чем отказать».
– Оно оттуда до нас не доберется? – продолжал между тем Мик. Совсем ему не идет такая настороженность. Он у нас обычно движущая сила всех необдуманных акций.
– Если это вопрос ко мне, то, – Фирзаил покосился на меня, тяжко вздохнул и с явным усилием выдавил: – Не знаю. Простите. Извините. Виноват.
– Может, тогда пойдем отсюда потихоньку? – внес я предложение.
– Да ты чего, Мейсон! А вдруг оно вылезет? Тут мы его и жахнем!
Ах, вот он чего стойку делает. Ну да, его хлебом не корми, дай с чем-нибудь новым подраться. Размеры его не смущают. У него