Через месяц за ним приехал отец, и оставил мне их домашний адрес и телефон.
Увлёкшись бегом, чтением, заработками и нарядами, я позабыл о том, что зимой отправлял документы. Но в мае пришёл вызов на сдачу вступительных экзаменов.
– Жаль, Славянка, что тебя не будет на стодневке, – с печалью в голосе говорил Геворг, – я хотел в лесу шашлык приготовить, Ахтамара попить с тобой.
– Не переживай. Встретимся. На день ВВС я уже вернусь в Харьков, – утешал я его.
Стодневка – сто дней до приказа Министра Обороны об очередном увольнении в запас солдат. В этот праздник дед становится дембелем и отказывается в пользу духов от своей порции сливочного масла, демонстративно подбрасывая кружок с маслом в потолок столовой.
Ночь перед отъездом из ХВВАИУ выдалась бурной.
– Ты опять сваливаешь от нас… Мы тут службу тащим, а ты себе халяву находишь!
– Тебе кто мешает? – парировал я и получил удар в грудь. Пьяный земляк был выше на голову, но у меня в руках оказалась металлическая швабра, которая уравняла наши шансы. Подбежавшие армянские друзья разняли нас.
Утром мы обнаружили, что замки спортзала, взломаны, также как и дипломат Геворга, где тот хранил гражданку. Он расстроился за сломанный чемодан и украденные деньги. Я предложил выкупить его, так как считал, что все курсанты ходят на занятия с дипломатами.
Друзья провожали до поезда, просили привезти фотографии, сладости и сувениры.
Дед
Сергея деды не принимали в свой круг, и он якшался с нами черпаками. Маленького роста, круглолицый, с постоянным румянцем и юношеским пушком под носом он не производил должного угрожающего впечатления даже на духов, которые меж собой обзывали его Танкист. Он не готовил дембельский альбом и парадку, он не красил шапку гуталином и не подворачивал голенища курсантских юфтевых сапог, а продолжал носить холодные кирзачи без подков, он до сих пор пользовался подворотничком, тогда как деды поголовно использовали белые простыни из каптёрки и чёрные нитки для контраста. Мы слышали, как взводник Пейшель подшучивал над ним: «Как же ты, Серёга, стодневку будешь встречать? Небось, от масла так и не откажешься?» Он молчал и глуповато улыбался. Ему и сейчас было не в падлу взять веник или метлу, выйти с духами на зарядку или сходить в столовку на ужин с перловкой и жареной килькой.
– Слава, позарез нужна трёшка! – обратился он ко мне, – никто шабашку не предлагал?
– Какие работы, Серёга? Рождество только встретили.
– Не знаешь, где раздобыть?
Я не знал. Но вопрос с деньгами у Сергея не отпал, и он каждый день канючил их у ребят нашего призыва.
– Слушяй, дарагой! – сказал чеченец Спартак, – никто денег тебе просто так не даст. Умей зарабатывать. Посмотри, что плохо лежит, сходи на рынок.
Спартак тоже был черпаком, но уже с духанства он себя поставил так, что не брал