усвоил это отрицание как фактор своего существования в причастности Бытию. Змей-Азазил есть хранитель всей беспредельной множественности Логосов. Но в диалоге с Человеком было усвоено всё это многообразие как общность, получившая место в усвоении этого многообразия в одном Логосе. Этим уже осуществилось отсечение свободы человека. И человек был обманут подменой, получив вместо бывшей у него Вечности и обещанной свободы расположенную в развёрнутом во времени скрытом тотальном отрицании имитацию свободы (в перманентном освобождении).
С падением человек погрузился в мир сущего. Ему недоступно постижение чистого Бытия. И он усваивает в сознании свою причастность бытию сквозь восприятие бытия как сущего. Но отрицание есть более глубокая актуальность мышления, поскольку отрицание парадигматически связано с владеющим познанием – Отрицающим. И в акте отрицания человек делает первый шаг на пути ревизии фактуры (субстанции) мысли с перспективой опознания её как следствия падения и утраты подлинной причастности Бытию. Он отрицает всякое представление Сверхсущего в сущих. А следующий шаг – за пределами действия смысловых интенций (включающих и апофатику), корни которых – в мире сущих.
Азазил не разрешает парадоксов в Новом Логосе. Он есть персонификация противоречий парадоксов. Он есть парадигма всякой противоречивости как кульминации запроса в осуществлении полноты гармонии в «этом» мире. Он есть инверсия и тотальное отрицание в «этом» и одновременно он – не видящий перспектив разрешения парадоксов в выходе в открытость Нового Логоса. И потому он – носитель женского начала в его предельности. Он и носитель мужского начала. Но это в самом отрицании действия «этого» Логоса. Он андрогин.
Но он – «обезьяна андрогина». В андрогине противоречие между мужчиной и женщиной снято в Новом Логосе. И андрогин совмещает их взаимоотрицаемость в гармонии единства в действии превышающего Логоса. Как Адам и Ева до падения. А Азазил находится в непрерывном противоречии между двумя своими природами. Это перманентно «распадающееся» и вновь существующееесть как таковое андрогинное подобие.
ЭЙН-СОФ
Эйн-Соф вмещает в себя абсолютную простоту Единого и презентацию в десяти Сфирот. И его можно представить точкой. Ведь точка символически может вмещать в себя две позиции. Это и минимум присутствия. Актуализированное Ничто. И, соответственно принципу двойственности, – полнота актуализированного ВСЕГО. Они совсем рядом. И не следует искушаться мыслью, что его «творчество» выражается в творении множественности сущих потому, что Эйн-Соф сам чреват множественностью в себе. Ведь абсолютность простоты и актуальная бесконечность открывается только в Нём Самом как в запредельном Логосе. Только в некотором прикосновении к такому логосу возможно умопостигать человеку отчасти вслед интуиции эти неизречённую простоту