неуверенно предложил я.
– Рано, – тут же откликнулся Сережа, – мы ещё не дошли до конца поля.
– А что там?
– Овраг.
– Ну и что?
– Там речка течет, а в ней пескари. Много-много.
– Да ну его! И речку, и овраг.
– Тут уже недалеко. Уже близко. Может, там ещё и ягодник какой есть. Ежевика или малина.
– Малину уже выбрали давно, – недовольным тоном парировал я.
– Это за огородами выбрали, а в овраг никто не заходит. Боятся, – пояснил Сережа. – Там волчье логово, и… старый экскаватор брошен. И труба по берегу идет ржавая, которая осталась от поливальной машины. Если в неё крикнуть, то голос до самой реки добежит… Там всего много. Экскаватор можно разобрать и сделать из него подъемный кран. А трубу на крышу приспособить вместо дымохода… Да и волчата тоже пригодятся. Они злые. Могут дом охранять, если приручить.
– Значит, надо идти.
– Конечно.
После отдыха идти стало легче. Мы приближались к оврагу, наш путь лежал под уклон, ноги это чувствовали, но самого оврага почему-то ещё не было видно. Солнце уже палило вовсю. В зарослях ржи стало душно. Её стебли хватали за ноги, цеплялись за брюки, неприятно покалывали то тут, то там, но до конца путешествия было ещё далеко.
Правда, через какое-то время мы всё-таки вышли к незнакомому ветхому сараю с покосившейся крышей. От сарая осторожно пошли вдоль выгоревшей на солнце белесой изгороди, к темнеющим на пригорке яблоням. Увидели там чей-то высокий дом на кирпичном фундаменте, рядом с ним – тополя, сухо шелестящие мелкой листвой. Нырнули в прореху забора, пробрались сквозь заросли одичавшей вишни и вышли на незнакомую улицу, по которой ленивым увальнем разгуливал лохматый рыжий пес с глазами мудрого зверя, не обративший на нас никакого внимания.
– Где это мы? – шепотом спросил Сережа, глядя на меня снизу вверх.
– Не знаю, – ответил я, удивленно вертя головой.
– Я здесь никогда не был. А ты?
– Я тоже.
Незнакомая улица имела вид деревенских задворок, некоего тупика, поросшего густой, немятой травой. Все дома на этой улице были из красного кирпича, с глубокими, хорошо пробеленными проемами для окон, с высокими воротами во двор, с тёмным скопищем хозяйственных построек рядом. Только людей на этой улице почему-то не было видно.
– Может быть, мы попали в коммунизм? – предположил Сережа:
– По радио говорят, что его где-то уже построили. Может быть, здесь?
– Давай пройдем эту улицу до конца и поглядим, – предложил я.
– Давай, – ответил Сережа. – Только мы ведь не знаем, какой он. Может быть коммунизм страшный. Или там никого нет.
– Говорят, там всё есть: и колбаса, и масло, и пельмени. Если мы попали в коммунизм, то мы это непременно почувствуем, – уверенно ответил я.
И мы пошли: сначала под кронами тополей, в их густой, узорной тени, потом по пыльной