от меня без ума. Так. А куда мы направляемся?
– Никуда. Просто прохлаждаемся. Можно заглянуть на речку. Она вон в той стороне.
Я показал пальцем левее той просеки, которая вела в Загородный парк.
– Ага! Утопите меня ещё, – сказала Ирина и сделал забавный жест рукой, что-то типа нервного отмахивание от слепня. – Может, вы маньяк.
– Да, маньяк, – подыгрывал я девушке. – Давно можно было бы догадаться.
– А что до речки далеко? – спросила Ирина.
– Нет. Не дальше, чем до домов Загородного парка.
– Надо будет как-нибудь искупаться.
– Для меня это будет большим соблазном, – испуганно воскликнул я и закрыл ладонями глаза.
– А вы мечтаете, что я купаться при вас буду? – фыркнула она.
– Даже не надеюсь. Но я буду незаметно подсматривать за вами, – сказал я громким шёпотом. – Вы даже не заметите.
– Фи, какой вы извращенец. Клинический случай. Это, между прочим, называется вуайеризмом.
– Так, уже пошла сексологическая терминология. Замужний опыт пошёл вам явно на пользу.
Она на минуту задержалась с ответом, видимо, что-то прикидывая. Потом единым духом выпалила:
– Если будете меня задевать, то вскоре пожалеете об этом.
В интонации Ирины я неожиданно для себя услышал нотку раздражения. Срочно нужно было менять тему. Как раз на моё счастье над лугом пролетал Ан-2. Надсадно гудя и вращая лопастями допотопного пропеллера и этим напоминая работу таких же допотопных комнатных вентиляторов, кукурузник делал разворот, открывая взору брюхо фюзеляжа с не убираемыми шасси и нижние плоскости спаренных крыл. Внимание своенравной девицы сразу переключилось на него. Она закинула голову и помахала ему рукой.
– Герои полярники летят покорять северный полюс, – пошутил я. – Пожелать им счастливого полёта никогда не лишне.
– Не остроумно, – отреагировала Ирина. – Я всегда либо поездам, либо самолётам машу рукой. Эта привычка у меня с детства.
– Машете даже тем, которые летят на уровне облаков?
– Слушайте, что-то вы много говорить стали, – серьёзно сказала она.
Мда. Уросливая, как необъезженная лошадь. То её занимать нужно, то молчать в тряпочку. Но чтобы нам не поссорится, я решил благоразумным для себя не спорить с ней.
– Извините. Я, правда, не хотел вас обидеть, – промямлил я, стыдясь своего малодушия.
Ирина не ответила. Она о чём-то думала. Вдалеке, где находилось высокотравье, начал «бить» перепел. Вскоре к нему присоединился другой. Мы стояли совсем близко друг к другу и, казалось, наши фигуры вырастали из самой земли, словной рослые стебли диковинных трав, и отбрасываемые нами тени сливались в одну. На мгновение мне показалось, что нас что-то объединяет, или, по крайней мере, должно объединять, только мы этого отрадного факта, ещё не уразумели. Мне вдруг захотелось сделать к ней шаг навстречу и заключить её свои в объятия, крепко, нежно, цепко! Я смотрел на неё с напряжением. И ждал, что она скажет.
– Хорошо, – наконец прервала она молчание, понизив голос. – Давайте договоримся так. Мы не должны