во всем теле приятную легкость, правда, в отличие от ягод, крепко прижимающую тебя к земле. Я тайком поглядывала на Влада. Его загорелое лицо, прищуренные глаза и легкая улыбка на губах делали его похожим на сытого, довольного жизнью кота. Такой молодой, совсем еще мальчишка, но уже такой приспособившийся.
– Чего косишься? – спросил он ленивым, сонным голосом.
– Постричься бы тебе.
Волосы, выгоревшие, спутанные уже сильно отрасли и падали на лоб, почти закрывая глаза. Он убрал их рукой.
– И так сойдет.
– А откуда ты знаешь обо всех травах? Как узнал их свойства?
– Как, как… Опытным путем.
– Ты что, все пробовал на себе?
– Ну не все на себе, но большую часть.
– Ты с ума сошел? Наверняка есть ядовитые растения.
– Есть, конечно. Да я не все пробовал на себе. – сказал он, довольный тем, что сумел меня шокировать. – Обычное наблюдение и не более. Хотя, признаюсь, попался на ту же удочку, что и ты.
Я повернулась и посмотрела на него. Он улыбался.
– Так ты тоже ел эти ягоды?
– Да.
Он улыбнулся еще шире и, вроде бы, слегка покраснел. Я не выдержала и захихикала, я через секунду мы хихикали оба.
– Ну, – проговорила я, давясь хохотом. – и как это было?
– Как, как? Меня-то некому было привязать. Иду, значит, ем эти, чертовы ягоды, и чувствую, как задница поднялась выше головы. Ну, и трухнул тогда, скажу я тебе.
Теперь мы оба хохотали в голос.
– Далеко улетел?
– Улетел бы, да вовремя схватился за ветку.
– Долго висел?
– Два дня.
Мы хохотали, буквально надрываясь от смеха, и только, когда наши лица по форме и цвету стали напоминать зад орангутанга мы, задыхаясь и утирая слезы, начали успокаиваться. Приступ смеха окончательно обессилил нас, но я все еще периодически сотрясалась в тихом хохоте, представляя себе, болтающего над головой ногами, Влада, и ругающегося, на чем свет стоит.
Наконец мы оба замолчали, глядя на то, как догорают в печи последние угли. Я уже собиралась подняться со стула и идти спать, как Влад тихо заговорил.
– Знаешь, провисев там двое суток, я окончательно понял, что я здесь абсолютно один. – сказал он так тихо и спокойно, что мне стало не по себе.– Небо было чистым, и я прекрасно все видел. На многие километры, сколько хватало глаз, никого. Ни одной живой души. Поэтому я так удивился, когда встретил тебя.
Я смотрела на него, не понимая, почему не могу выдавить из себя ни словечка. Все нужные слова, как тараканы, разбежались по разным углам, словно включили свет, лишь междометья сиротливо жались друг к другу и тряслись. В голове звенела тишина, которая не давала мне сосредоточиться и собрать мысли в слова, слова в предложения, и наконец, сказать уже хоть что-нибудь. А потом нахлынула куча вопросов, которые я так и не осмелилась задать, вроде "Как ты вообще сюда попал?" и "Где твои родители?", но я, естественно, не задам их и в этот раз. И тут, сама не успев понять, как это произошло,