вровень друг другу. В тусклом свете фонаря Илья разглядел маленький упрямый подбородок, трогательные пухлые губы и нежный овал бледной щеки – глаза оставались в тени шляпки. Он кожей чувствовал её напряжение.
И вдруг она ответила усталым, слабеющим голосом:
– Катя…
Несмотря на драматизм ситуации, он улыбнулся. Но быстро опомнился и, стараясь быть серьёзным, сказал:
– Послушайте, Катя. Во-первых, вам не надо меня бояться. Моё имя Илья Аркадьевич Дедов, я инженер здешнего железнодорожного управления. Во-вторых, на почте мне сказали, что ваш дядя с семьёй несколько месяцев назад отбыл в неизвестном направлении. Так что сейчас мы идём ко мне домой. Моя мама устроит вас на ночлег, а завтра вместе подумаем, что нам делать дальше.
– Но как же… Почему… Так вот почему он меня не встретил! Ох…Но разве я могу?.. Ведь вы меня совсем не знаете!
– Вы меня тоже. Не беспокойтесь, идёмте.
5.
Наталья Семёновна смотрела на спящую Катю. Будить или пускай ещё поспит? Вчера, когда Илья привёл девушку, она словно закаменела от холода, усталости и отчаяния. Илья подвинул к печке самое уютное кресло и, в нескольких словах объяснив матери, в чём дело, побежал на кухню за чаем.
Через пять минут он показался в дверях, неся впереди себя сияющий медный самовар, а следом расторопная и заинтригованная Дуся внесла поднос с выпечкой, вареньем и молочником. Она так и простояла в дверях всё время, пока нежданная гостья пила чай, обхватив обеими озябшими руками чашку. Постепенно краски вернулись на бледное Катино личико. Наталья Семёновна с Ильёй, не сговариваясь, решили не конфузить гостью и вели свои обычные вечерние разговоры. В какой-то момент они заметили неподвижно стоящую у двери Дусю.
– Дуся, вам чего? – спросила хозяйка.
Та вздрогнула, но проговорила без запинки, продолжая поглядывать на Катю:
– А, да. Наталья Семёновна, ужин уже подавать?
– Подавайте уж, – ответила хозяйка, насмешливо глядя на свою кухарку.
Когда ужин стоял на столе, Дуся оглянулась на гостью и обнаружила, что девушка спит. Так и заснула с опустевшей чашкой в руках!
– Бедняжечка! – вполголоса проговорила Наталья Семёновна. – Что делать-то будем? Надо бы её в постель уложить, да жалко будить – намучилась!
– Давайте я постелю в гостевой комнате, – деловито предложила Дуся, – а Илья Аркадьич отнесут её наверх. Она вон какая худышка, небось, не тяжелее Борьки будет…
На том и порешили. Девушка провалилась в глубокий, как смерть, сон и не проснулась ни когда Илья нёс её по лестнице, ни в то время, пока Дуся с Натальей Семёновной переодевали её в Сонину старую ночную сорочку. Она и теперь ещё крепко спала – вьющиеся каштановые пряди разметались по подушке, нежный бутон по-детски пухлых губ приоткрыт, но дыхания не слышно. Если бы не подрагивающие во сне ресницы, можно было бы усомниться, что она жива… Старушка вздохнула и тихо вышла из спальни.
– Ну что? – спросил Илья, макая баранку в чашку с чаем, когда мать вернулась в столовую.
– Спит