даже, выручит ли он ими хоть заемные проценты. Он быстро отмахал священнику расписку. Отец Павладий надел очки, прочел два раза расписку вслух, попросил еще написать сбоку словами, а не одними цифрами, что взято триста и девять рублей серебром, и простился с гостем. Михайлов вышел. Серый конь Панчуковского быстро домчал его в Новую Диканьку.
– Ну что? – спросил Панчуковский, с газетой и с сигарой лежа на постели. – Я вас поджидал!
И он протянул ему небрежно руку.
– Дал поп, да за то и проценты взял, по три на один месяц…
Полковник громко расхохотался на весь дом.
– Ну, так я и знал! Ай да попик! Современный! Это уж, извините, он тоже не отсталый человек; и, я думаю, книгами хвастал, а?
– Хвастал, – робко сказал Михайлов.
Захохотал еще громче прежнего полковник, и от его смеха огласились все комнаты пустого холостого дома.
Поговорили еще. Маятник одиноко стукал где-то из нижних комнат.
– Итак, покорнейше вас благодарю, Владимир Алексеевич, за ручательство.
– Не стоит благодарности. Что за пустяки! Ну-с, а насчет нашей красавицы?
– Да, – сказал студент, вертя фуражку, – вы поручили узнать насчет той сироты?
– Ну, что же-с?
– Она дочь убитого беглого…
– Беглого! А! Значит, она отцу Павладию принадлежит так же, как и моему, положим, Абдулке…
Студент рассказал подробно историю убийства ее отца.
– Ее взял священник, когда отца ее зарезали, и с тех пор она у него в услужении. Он ее грамоте стал учить два года назад; читать и писать выучил и очень любит.
Панчуковский зевнул.
– Он, должно быть, задумал выгоднее выдать ее замуж, выкуп взять…
– Девочка прехорошенькая! – твердил студент с чувством. – Просто прелесть! Я редко встречал такие лица: и строгие, и соблазнительно-увлекающие! Полная, пышная, здоровая… Знаете, этот бьющий в глаза пыл здоровья… Знаете…
– Человек, лошадь барину! – крикнул Панчуковский с постели. – Вы когда же опять у меня будете?
– Когда деньги привезу отдавать.
«Жди теперь тебя!» – подумал полковник и любезно простился с гостем.
Студент опять поскакал по стемневшей степи. Близилось утро. Было уже перед рассветом.
Между тем, как студент еще выходил от священника, с ним на пороге впотьмах столкнулся какой-то человек, не то мещанин, не то рядчик из города, статный малый, с узлом в руках, который он, очевидно, нес к священнику. Когда отец Павладий проводил гостя и, не затворяя за собою двери, вошел и остановился в освещенной еще по-парадному комнате, пришедший с узлом ступил из сеней в приемную.
– А! Левенчук! Откуда Бог несет? Что это?
Пришедший поклонился в пояс.
– Это, батюшка, уж примите; это вам свежая рыба с тони да часть дичинки: сам стрелял.
– Спасибо, спасибо. Оксана, возьми! – крикнул священник в сени. – Я это люблю, спасибо!
Но Оксана не явилась. Левенчук помолчал и опять поклонился.
– Батюшка!
– Что