и с Уссури; к ним добавились отчаянные головы, заброшенные в Маньчжурию революцией. Ожидая появления силы, которая бы организовала их и бросила на борьбу с большевиками, они тонули в пьянстве и буйных развлечениях. В пьяном виде, в котором они пребывали почти постоянно, военные превращались в главных общественных раздражителей Харбина. Они преследовали и задирали гражданское население направо и налево, слепо обвиняя всех в своих частных несчастьях и в крахе страны. Они видели себя героями, проливавшими кровь за отечество, пока гражданские сидели в тылу и наживались на войне.
Трения между враждебными лагерями военных и гражданских призваны были изо дня в день сглаживать мы, адъютанты. Военные, естественным образом, всегда оказывались в роли зачинщиков конфликтов, и мы, так же естественно, сдерживали в первую очередь военных. Гражданские чувствовали, что мы находимся на их стороне и, как следствие, мы стали желанными гостями во всех клубах, театрах и кабаре города. Лучшие еда и напитки, лучшие места всегда были в нашем распоряжении абсолютно бесплатно. Однако все эти вещи мы воспринимали как должное и относились к хозяевам с плохо скрываемым презрением.
Эта череда дней нескончаемого веселья и нервного напряжения закончилась довольно неожиданно. Свой последний вечер, мне помнится, я провел в отчаянных попытках развлечь двух очаровательных дам, свидания с которыми я спутал. Дамы и места были разными, а время я назначил одно. Пока я пил коктейль с первой, мне позвонил по телефону ординарец. Извинившись и сказав, что меня «вызывают в штаб по срочному делу», я понесся к другой, снова пил коктейль и снова был «вызван в штаб», чтобы вернуться к первой. Словом, вечер выдался хлопотливый. В конце концов мы все настолько устали и разочаровались друг в друге, что больше не встречались.
Злой на весь мир, я отправился в оперу, где встретил брата Александра. Представление нам обоим не понравилось, и Александр предложил пойти послушать новую певицу, только что прибывшую в один из модных ночных клубов. На входе в заведение происходил какой-то шум. Молодой поручик привел своего дядю показать большой свет. Оба были пьяны, и офицер вел себя вызывающе. Я отдал ему честь и сказал:
– Разрешите представиться. Я адъютант коменданта города. Властью данной мне, я призываю вас к порядку.
– Идите к чёрту! – ответил поручик.
Я медленно натянул перчатки и дал сигнал своей охране быть наготове.
– Мне очень жаль, но я вынужден арестовать вас, – произнес я, выхватывая его пистолет из кобуры.
Охрана накинула ему на плечи веревку, и прежде чем он смог опомниться, его уже посадили в такси, плотно зажав между двумя крепкими солдатами, и повезли в комендатуру, где его ждала ночь в темной камере.
Внезапно дядя поручика, про которого все забыли, пришел в чувство и бросился на меня. Но тратить время на гражданских я бы не стал ни при каких обстоятельствах. В первый момент я был просто ошарашен его дерзким поведением. «Чертова