самоубийство.
К тому моменту, как мы прибыли в Канск, обстановка выглядела настолько безнадежно, что я начал нервничать и думать о возвращении в Китай. Но после дальнейших размышлений отбросил сомнения как слабость и твердо решил продолжать, чтобы бы ни произошло. Канск же был интересным с исторической точки зрения местом. Когда в 1891 году Николай II начал строить Транссибирскую магистраль, этот город должен был стать конечной станцией ветки Аляска-Сибирь. Дорогу из Канска планировали протянуть на Камчатку и далее через тоннель под Беринговым проливом на Аляску, где слить с Канадской трансконтинентальной системой.
Ко времени моего прибытия вся область лежала в жутких руинах вследствие жестоких боев с красными. Белые, взявшие верх с помощью союзников, сожгли всё дотла и вырезали большую часть населения[15].
Множество деревень было стерто с лица земли и распахано так, что не осталось и следа от некогда процветающего поселения. Я мог понять ярость бывшего правящего класса, но не мог поверить в действенность таких методов возрождения страны после падения монархии. Я чувствовал, что белые предают Россию во имя своих эгоистичных классовых интересов.
В Тюмени я пытался найти еще одного своего однокашника. Найти не смог, но зато узнал историю его трагической гибели. Всего двадцати лет от роду, он отправился в Омск и начал выпускать большевистскую газету в самом сердце столицы Колчака. Газета пользовалась популярностью, а сам он долгое время удачно избегал ареста. Но однажды его все-таки схватили и повесили. Бедняга, он был одним из лучших по китайскому языку в консульской школе во Владивостоке. Я запомнил его по умным и дотошным спорам с нашим профессором, также большим специалистом в этом вопросе.
Наконец я достиг Омска. Город был настолько наводнен приезжими, что я с трудом нашел кого-то, кто мог показать мне, где находится комендатура. Никто не знал города. Гостиницы были переполнены, и первую ночь я провел, сидя в вокзальном ресторане. На следующий день мне не удалось получить назначение в артиллерийскую часть и, не желая провести еще одну ночь на барном стуле, я направился к темному закутку под лестницей, ведущей в ресторан. Для получения там места необходимо было заплатить владельцу вчетверо выше стоимости номера в самом дорогом отеле. Моя кровать состояла из нескольких пустых ящиков, на которые я кинул шинель, а подушкой служили седельные сумки. В этой роскоши я прожил неделю, и наконец в отчаянии доложил коменданту, что дезертирую на восток, если мой вопрос не решится немедленно. И в тот же день я был назначен во 2-й артиллерийский полк Отдельной Егерской бригады.[16]
Выходя из штаба в приподнятом настроении, я наткнулся на генерала Нокса. Этот английский офицер был правой рукой Колчака, однако сам он себя считал не просто военным, а ведущей фигурой во всем Белом Движении.
Я отправился в свой полк, находившийся в деревне Александровка, в десяти верстах от Омска. Поездка была приятной.