и погрозил ей пальцем: « Не приставай к человеку!»
– Да, не съем я его, не съем!… ну, ладно, я вас сегодня помилую! На вашу жену мне наплевать, но я сегодня добрая. И великодушная, как царица. Царица Тамара! Гуляйте на свободе… пока…
Когда перестал звучать очередной бравый и быстрый трек, я попросил: «Дима, а нет чего-нибудь по спокойнее». – «Да, есть… вот этот диск, тут хиты 80-х, и то, что раньше. Все лучшие хиты!»
Я сразу же подошел к Лене, встал у ее стула и попросил , а глазами умолял: «Давайте потанцуем немножко». Она молча встала, вышла из за стола, прошла со мной в свободный угол комнаты. Я осторожно привлек ее к себе – ее рука легла мне на плечо, но голову она так и не подняла, на меня не смотрела. Мы медленно двигались с ней – я все пытался поймать ее взгляд, но безуспешно. Когда мелодия кончилась, она хотела было пойти на свое место, но тут поплыли звуки – такие прекрасные, печальные, нежные – это был «Маленький цветок». – «Лена, давайте еще потанцуем, такая прекрасная музыка» − «Правда, вам тоже нравится?» − «Да, разве эта музыка может не нравится?» − «И я ее люблю больше всего!» − наконец-то она посмотрела на меня. И мы поплыли с ней, согласно, как одно послушное музыке тело. И, словно это было какое-то колдовство, наваждение, все пропало вокруг: стол, стулья, мешавшие нам, лица, голоса, вся эта комната с нелепо цветущими на светло фиолетовых обоях темно синими цветами. Исчезло все, кроме этой томительно щемящей музыки и ее глаз, затаенной тихой грусти в них, в самой глубине. Потом мы танцевали еще какой-то медленный фокстрот, и еще один, я просил ее еще потанцевать – мне так не хотелось прерывать волшебство нашей близости…
Вдруг я заметил, что она смотрит куда-то. Я тоже посмотрел туда, по направлению ее взгляда. Дима беспокойно взглянул на нас один раз, потом другой. Она сразу заторопилась домой.
– Вся, хватит, мне пора уходить.
– Но почему, еще совсем не поздно.
– Нет, нет! Скоро придет Женька, мне надо его кормить.
– Но, Лена…
– Нет, нет, не спорьте!
– Ну, может быть, я провожу вас?
– Нет – отрезала она – тут рядом, недалеко. Когда сносили наш старый дом на Цветном бульваре, нам всем дали квартиры здесь в Ясеневе. Нет, нет, не надо меня провожать!
Она быстро собралась, брат вышел с ней в прихожую. Я неотрывно следил за ней и вспыхнул, когда увидел, что у самой входной двери, она обернулась, взглянула на меня, тоже вспыхнула…
Проводив Лену, Дима отправился на кухню покурить у открытого окна. Я пошел к нему: мне хотелось узнать о ней все, все подробности ее жизни.
– А почему Лена не катается на лыжах? – спросил я его.
– Она каталась раньше с Виктором, мужем ее. А как он умер, так перестала, никак не могу ее вытащить.
– Он умер? Давно?
– Года два назад. Так глупо…
– Почему? Что с ним было?
– Да… – он махнул рукой. – такой был крепкий мужик, такой высокий с усами – как казак! Целый год ее обхаживал, а она – никак. Такая упрямая! «Дим,» − говорит – «мне не такой нужен…» − «А какой?». Сама не знала, чего ей нужно. Ну, потом,