Николай Самуйлов

Дневник пилота Машины времени. Сборник повестей и рассказов


Скачать книгу

весьма опасные, непригодные для прямого контакта существа…

                                          7

      …В эту ночь я не могла находиться в модуле и вышла на поверхность. Просто так, подышать осенним прохладным воздухом.

      Деревня спит. Застывшую в ночи тишину изредка нарушают падающие листья и шорохи под черёмуховым кустом. Наверное, мыши. Внизу, у основания холма, еле слышно журчит безымянный ручей…

      Несколько минут сижу на лежащем возле куста бревне и наблюдаю исходящий диск Луны, безоблачное небо, усыпанное яркими мерцающими звёздами…

      Дымком потянуло снизу, от ручья, вместе с неторопливым прохладным ветерком.

      Перехожу в модуль и опускаюсь к зарослям.

      За косогором, у самой воды, увидела огонёк костра.

      В круге колеблющегося света расположились трое мужчин. Солдаты. Разговаривают по-русски.

      Модуль зависает в нескольких метрах от отдыхающих, в зарослях, среди пушистых еловых лап. В зыбких отблесках затухающего костра вижу всех троих. Один из солдат, старший по возрасту, лет сорока, достаёт из вещевого мешка грязные клубни картофеля, обмывает их в ручье и бросает в костёр. Второй, лет тридцати, сучковатой палкой нагребает тлеющие угли на клубни и проверяет их готовность к употреблению. Третий, совсем молодой, лежит на расстеленной возле огня ватной куртке и изредка постанывает. Гимнастёрка у солдата разорвана. Виден окровавленный бинт, опоясывающий грудь юноши. Старший солдат изредка наклоняется к раненому и протирает ему лоб влажной, не первой свежести тряпицей.

      – Потерпи, лейтенант! Сейчас откушаем картошечки и донесём тебя до наших… Потерпи, командир!

      Второй солдат совершенно не обращает внимания на стонущего товарища. Его деятельность сосредоточена только на еде. Запеченные клубни он выуживает из пылающих углей не защищёнными руками, игриво подбрасывает вверх и шумно дует на обожжённые пальцы. Потом разламывает чёрные комочки пополам и жадно проглатывает вместе с запекшейся в золе корочкой. Руки и рот парня черны от сажи. Он изредка «приводит» себя в порядок, вытирая ладони о замасленную до блеска гимнастёрку, или проходит засаленным рукавом по закопченным губам.

      – Остепенись, Бачурин! – ворчит старший солдат, когда его попутчик принимается за очередной клубень. – Мы с командиром ещё не ужинали, а ты уже половину мешка оприходовал!

      – Да ладно тебе, Митрич! – хохочет Бачурин. – Командиру еда, может уже, и не понадобится. А нам она в самый раз. А картошкой сейчас в любой хате можно разжиться.

      – Покорми-ка лучше командира, балаболка! Только аккуратно! Не обожги!

      – Не бойся, Митрич! Я теперь насытился и, потому, спешить не буду.

      – Вот, возьми ложку. Ею удобнее кормить. И немножко солью окропи. Сам-то без соли, гляжу, трескал?.. И корки горелые ему в рот не пихай!

      – Ладно, ладно, Митрич! Горелые корочки я сам употреблю. А соль, это белая смерть.

      Проследив за действиями Бачурина, Митрич