из коровников навоза. Женщины с вёдрами собрались возле колодцев и что-то обсуждают. В нависшей над деревней тишине хорошо слышны их звонкие голоса…
Мужчин призывного возраста в деревне нет. Только один чудаковатый парень, лет двадцати пяти, гоняется по огороду за рыжей взлохмаченной дворняжкой и призывает её остановиться. Собака не даётся и, петляя между кучками высыхающей картофельной ботвы, норовит пробраться через плетень. Это ей удаётся. Она с трудом форсирует забор в прогалину между сухими прутьями и, виновато оглянувшись на хозяина, трусцой бежит к кустам дикой черёмухи. Хорошо видно, что дворняжка держит в зубах такого же рыжего, как и она, щенка. Спрятавшись в зарослях, сука покрутилась между прижавшихся к земле веток, и нырнула к корявому стволу самого большого дерева. Там она бережно уложила детёныша на опавшую листву, несколько раз лизнула его, и вернулась на поляну. Парень, выражаясь нецензурно, уже шествовал к черёмухе. В руке суковатая палка, которой он помахивает, словно витязь мечом.
– Альма! Иди ко мне! – басит парень, заметив суку. – Где спрятала своего гадёныша!? Ишь, чего удумала! Скоро самим жрать будет нечего, а она пятерых принесла! Показывай, где спрятала!
Альма обиженно тявкнула и потрусила перед парнем, вдоль кустов, отвлекая его от места нахождения щенка. Детёныш, словно чувствуя нависшую над ним беду, стал зарываться в коричневую листву. Спрятав мордочку, затаился.
Альма вильнула хвостом, оглянулась на рассерженного хозяина, и изменила маршрут движения, направившись к дому.
– Всё равно, утоплю гадёныша! – рявкнул парень и не стал преследовать собаку. Подошёл к зарослям и принялся шарить палкой среди веток. Но проникнуть к стволу разлапистой черёмухи ему не удалось. Щенок не выдавал своего присутствия, распластавшись на кучке грязно-коричневой листвы.
– Да и хрен с тобой! Сам подохнешь! Сейчас мамашу посажу на цепь, и тебе наступит конец! Ишь, расплодились!.. Гришкин кобель, видать, расстарался!..
Парень со злостью запустил дубинку в кусты и, бурча под нос ругательства в адрес Альмы и соседского кобеля, зашагал к дому.
Щенок некоторое время лежал, притаившись, а, затем, вынырнул из-под листьев, пискляво тявкнул в сторону удаляющегося хозяина, и смело засеменил следом, деловито принюхиваясь к запахам, оставленным матерью…
Где-то далеко на западе зарокотали пушечные выстрелы. Они продолжались несколько минут.
Маленький рыжий комочек, услышав тревожные звуки, встрепенулся, приостановил движение к дому, поднял правое ушко и, с удивлением в коричневых глазах-бусинках, стал вслушиваться в далёкие раскаты. Альма, озираясь по сторонам, выскочила из-за увядавшего клубка лопухов и конского щавеля, схватила щенка за шкирку и поскакала к чернеющему возле родного дома плетню.
Грохот постепенно затих.
Лишь изредка над Грачёвкой раздавался тонкий протяжный свист, от пролетавших снарядов. И один раз, за огородами,