Москва прибывает на четвёртый путь, – размеренно и равнодушно сообщил женский голос. – Просим пассажиров пройти на посадку.
Иво шёл подземным коридором и мысленно спорил с цыганкой:
– Врёшь ты всё! Не может такого быть. И друзья здесь ни причём – они у меня классные! Я их никогда не брошу. А то, что мы с Женькой влипли – так это случайность. С каждым может произойти.
4.
Иво устроился на верхней полке и долго наблюдал, как за окном мелькали полустанки, лесные массивы, холмы и поля. Постепенно опустились сумерки. На далёкой кромке горизонта появилось красно-жёлтое зарево – это всходила полная луна. Скорый поезд мчался без остановок, выговаривая на ходу: «Так-так, так-так; тук-тук, тук-тук».
Странно, но под этот ритмичный говор Иво как-то успокоился. Даже колючие волны тревоги перестали доставать его. Казалось, он просто едет в гости, что его ждут и примут с радостью. Не хотелось думать о другом – о том, что будет, если дядька выставит непрошеного гостя за дверь. Особенно, когда узнает, что Иво в бегах. Денег больше нет, и кроме дядьки надеяться не на кого.
Слушая песню колёс, Иво уснул и во сне снова увидел юную цыганку. Она танцевала индийский танец, гибкая и ослепительная, что-то выговаривая руками, украшенными золотыми браслетами. Он подошёл к ней, положил одну руку на талию, другой взял её тонкое запястье. Они закружились в вальсе. На юной богине вдруг оказалось белое, кружевное, пышное, как морская пена, платье.
Они плыли, почти летели, в огромном голубом зале, где на высоких окнах вместо штор сияли тончайшие золотые кружева. Золотые блики метались по голубым стенам, по лицу юной богини, окрашивали золотистыми узорами её белоснежное платье. Потом откуда-то с неба пошёл золотой дождь. Это было так красиво!
Иво проснулся, выглянул в окно – поезд по-прежнему старательно выговаривал: «Так-так, тук-тук». По-прежнему летели мимо полустанки и деревеньки. Приближался рассвет. Через сутки Иво прибудет в Оренбург. Пассажиры ещё спали, в вагоне стояла тишина. Иво спустился с полки, вышел в тамбур покурить. В углу стоял небольшого роста мужичок. Лицо, руки и одежда его были так черны, что с первого взгляда становилось ясно – это бомж.
– Парниша, дай закурить, – прохрипел он.
Иво прикурил сигарету и подал ему. Они молча дымили, глядя в окно. Потом Иво сказал: «Ну, будь здоров!» И, повернувшись к двери, вошёл в вагон. Ему не хотелось разговаривать, любопытствовать, как человек дошёл до жизни такой. Неизвестно, каким станет сам Иво через месяц.
Поезд приближался к какой-то станции – ход состава замедлился, колёса отстукивали неравномерный ритм на развилках рельсовых путей. Наконец, мимо проплыла большая вывеска с голубыми буквами: «Златоуст».
Город с красивым названием раскинулся на крутой горе. Сияя огнями в предрассветной темноте, он напоминал новогоднюю ёлку. Это впечатление усиливала вдруг начавшаяся весенняя верховая метель. Она кидала снег горстями в праздничное утреннее лицо Златоуста,